За столом потихоньку устанавливалось нехорошее молчание.

— Ну что вылупились? — продолжал Мишка. — Все, гейм ова, все домой!

И Мишка запустил камушком в князя. Камень попал в железную бляшку на его груди, звякнул и в полной тишине отскочил на стол.

— Аааааа!.. — взревел стол.

Через секунду все столы были перевернуты, Мишка лежал мордой в пол, а над ним стоял десяток мужиков с обнаженными мечами.

Еще через секунду пространство подернулось рябью, все застыло и в комнате возник Городовой.

— Вставай! — крикнул он Мишке, и начал помогать ему выползать из под кучи-малы. — У нас есть пять минут, больше я не продержу.

— Что не продержишь? Что случилось? Они спят? Ты запустил газ? Где мы? — выпалила Маша.

— Я остановил время, — ответил Городовой. — А вы вне времени, поэтому вам все равно. Вылез? Я отматываю на полчаса назад.

Машу опять замутило, потому что пространство отчетливо закачалось, завертелось и… ребята оказались в сарае. Только с одним отличием — рядом с ними, согнувшись в три погибели, сидел Городовой.

— Где мы? — спросила Маша.

— В сарае, — ответил Городовой, попытался выпрямиться и треснулся головой о крышу.

— Зачем ты меня спас? — спросил Миша.

— Я не тебя спас, — сказал Городовой, — а историю. Я — страж времени.

— Но ты же Мишку вытащил, а не историю, — подала голос Маша.

— Ну да, ну да, — сказал Городовой, — но после такого наглого покушения Долгорукий бы решил, что это место проклято, развернулся бы и уехал. И кровная месть на пару веков, потому что он решит, что это кто-то из своих напал. И никакой Москвы еще лет пятьсот. А этого я допустить никак не могу. — Городовой вздохнул и развел руками. — Такая вот у меня работа.

— Отпустите нас домой! — попросила Маша.

— Не могу, — сказал Городовой, — не в моих силах.

Только Маша собралась что-то еще спросить, как Городовой скорбно спросил:

— Да что ж за день сегодня, а? — свистнул и исчез.

После пережитого шока ребята досидели в сарае до позднего вечера.

Мишка истерил, матерился и кричал, что все равно папа придет и во всем разберется.

— А без папы ты вообще что-нибудь можешь? Что ты ноешь, как девчонка? — не выдержала Маша.

— А сама кто? Мальчишка?

— Я не ною. Я пытаюсь думать.

— Ой-ой-ой… Надумала уже. Толку от твоих думаний! Делать что-то надо. Выбираться отсюда надо.

— Ну так выбирайся, что ты орешь.

— То есть ты рассчитываешь, что я все сделаю…

— Я на тебя не рассчитываю, — перебила его Маша. — На мужиков вообще рассчитывать нельзя. Вы только о себе думаете. А если что посерьезнее, ты просто сбежишь — и все.

Сказано это было так буднично, что Мишка даже не смог оскорбиться.

И только когда все угомонились, путешественники по времени тихонько вылезли, поминутно оглядываясь и прислушиваясь, выбежали с княжьего двора и рванули в лес. Там с большим трудом разыскали избушку Прасковьи-Феклы, благо ночь была лунная, светлая. Забились внутрь и, к собственному изумлению, заснули. Прямо сидя в углу, под мерный храп старухи.

Фекла растолкала их на рассвете. Гости проснулись со стонами — от сна вповалку все затекло и ныло. Ни о чем не спрашивая, хозяйка поставила перед ними грубую миску с затиркой, из которой торчали две темные деревянные ложки.