— Может быть, ваш сын рано или поздно захочет вернуться? — предположил Мариссель. — Сейчас молодое поколение тянется к деревенской жизни. Свой дом у озера — что может быть прекраснее? Надоест ему Лондон, и переберется сюда, а?

Эдер отверг это предположение:

— Когда меня не станет, он продаст дом, и все.

Они надолго замолчали. Мариссель посмотрел на часы. Эдер понял его жест: «Прошу вас, отдыхайте и не обращайте на меня внимания. Я привык засиживаться с книгой за полночь».

Черил и Мариссель поднялись наверх. Стоя у двери спальни, молчавшая весь вечер Черил произнесла:

— Выходит, я буду спать в комнате Люсиль? — она зябко поежилась. — Не очень-то это приятно.

Мариссель обнял ее за плечи.

— Если хочешь, приходи ко мне. Я и не знал, что ты такая суеверная.

— Спокойной ночи, — сказала Черил. — Все дело в том, что я просто не гожусь на ту роль, которую, видимо, должна сыграть. Времена Маты Хари ушли.

Она закрыла за собой дверь комнаты, в которой когда-то жила Люсиль Эдер.

Мариссель пошел в свою комнату. Несмотря на позднее время, поселок еще не спал. Горел свет в окнах соседних домов, проехало несколько автомобилей, и откуда-то лилась тихая музыка. Мариссель разделся и лег.

Но он еще долго лежал с открытыми глазами. Мариссель думал о молодом человеке по имени Мордехай Вануну, которого он никогда не встречал, но о котором знал почти все.

Потом Мариссель вспомнил последние слова Черил.

Глава вторая

Кто дал ей яд?

У израильской разведки была своя Мата Хари. Ее звали Иоланда Хармер, в девичестве Габай. Потом она изменила фамилию и стала Хар-Мор. Она находилась в Египте в критические дни Первой арабо-израильской войны — 1948 года. Ее мать была смешанного еврейско-турецкого происхождения, но в Египте никто не подозревал о ее еврейских корнях.

Будущий первый министр иностранных дел Израиля Моше Шерток уговорил Иоланду помогать еврейскому государству, которое даже еще не было провозглашено. Шерток встретился с ней на каком-то приеме и разговорился. Он почувствовал в ней человека с сильным характером. Иоланда легко приняла его предложение. Возможно, она не совсем понимала, чем рискует, а может быть, верила в свою неуязвимость.

Она называла себя журналисткой и отправляла небольшие статьи в парижские журналы. Миниатюрная, хрупкая блондинка, была трижды замужем. Она овдовела, когда ее третий муж, преуспевающий южноафриканский бизнесмен, погиб в авиакатастрофе. От этого брака у нее остался ребенок. И у нее было множество любовников — богатейшие и влиятельнейшие люди Каира или иностранные дипломаты, аккредитованные в Египте.

Один из будущих премьер-министров Ливана был ею очарован, равно как и шведский посол в Египте, который стал источником полезных сведений о египетской армии. Она сумела познакомиться с дипломатами из американского посольства в Каире и иногда получала копии донесений в Вашингтон.

Среди ее близких знакомых был главный советник генерального секретаря Арабской лиги и сын великого муфтия Каира Махмуд Малуф. Ни о чем не спрашивая, Махмуд охотно рассказывал ей обо всем, что знал. Впрочем, может быть, он даже понимал, почему эта очаровательная женщина проявляет чисто мужской интерес к политике, дипломатии и военным делам. В обмен на секретную информацию он попросил у Иоланды тысячу египетских фунтов на свою избирательную кампанию — он хотел стать депутатом парламента.

Главная проблема состояла в том, что она не могла быстро связаться с Израилем. Ей доставили в Каир передатчик, но радиста не смогли подыскать. Все сообщения она вкладывала в письма, адресованные в Соединенные Штаты, и только оттуда информация попадала, наконец, в Тель-Авив.

История Иоланды закончилась нехорошо.