Но Марек сам поднял в какой-то момент эту тему.

С его слов, в минувшую пятницу произошло следующее.

Около шести вечера он высадил из вэна семерых парней в районе Биттерн. Среди них были уже знакомые мне четверо уроженцев Дрогобыча. Спустя некоторое время, примерно в половине восьмого, в дверь дома, где они проживали, постучался какой-то молодой мужчина.

Кто-то из жильцов открыл дверь.

Ну а дальше случилось то, чего никто из постояльцев «работного дома», вероятно, не ожидал.

Из припарковавшихся возле этого строения двух легковушек — кто-то из очевидцев утверждает, что машин было три — выскочили какие-то парни. Такие из себя дюжие ребята… Их было человек шесть или семь. Огнестрела у них не видели, орудовали битами и резиновыми палками. Троих западенцев избили до полусмерти, и лишь один успел сбежать — через запасной выход.

На все про все у них ушло минут пять или семь. Скрылись также внезапно, как и появились; никто не смог толком ни описать их внешность, ни назвать марку и цвет машин, на которых они приезжали.

Кем были эти нападавшие, что за этим стоит, никто, включая босса и его помощников, не знает. На работу жертвы нападения, естественно, не вышли; в понедельник один из них, тот, кому посчастливилось избежать расправы, встречался с Джито — просил сделать расчет, поскольку они собираются уехать в другое место.

Сегодня, кстати, последний день, когда мы с Татьяной работаем на Джито.

Вечером получим конвертики с заработанным за прошлую неделю; как только эти деньги будут у нас в руках, я сообщу «боссу», что мы съезжаем из этого дома и попрошу полного расчета.

На часах десять минут второго. Перерыв на ланч на фруктовом пакгаузе длится тридцать минут, в отличие от «овощного», где перерывы редко превышают четверть часа. Нам зачастую удается растягивать его до сорока минут — если только нет срочных заказов. Мы научились «химичить» с карточками; сначала выходим через турникет, продергивая карту, потом, спустя минуту возвращаемся, еще раз вставляя карту в прорезь считывающего устройства. Тут же выходим из рабочей зоны через грузовой выход, где нет никаких контроллеров; далее, пройдя вдоль рифленой стены, попадаем в модуль для обслуживающего персонала — два соединенных вместе контейнера, точно такие, как на «овощном».

Действуя таким образом, можно набивать от часа до полутора часов дополнительно в каждую смену. И хотя сейчас это уже не имеет значения, поскольку Джито нам вряд ли выдаст полный расчет, мы все последние дни следуем этой уже отработанной схеме — уходим на перерыв несколько раньше, а возвращаемся чуть позднее.

Я быстро управился с двумя сэндвичами. Запил еду порцией крепкого кофе.

— Пойду, позвоню подруге нашего приятеля.

— Ирине? — удивленно спросила Татьяна. — А с чего это вдруг?

— Вчера, когда разговаривал с дочей, она передала, что звонила Ирина.

— Чего хочет?

— Не знаю. Просила перезвонить при первой возможности.

— Если дозвонишься, передай от меня привет.

— Конечно, — сказал я. — Обязательно передам.

Я выбрался на свежий воздух. Прошел вдоль стены к торцу ангара. Очереди из желающих звонить в обеденный перерыв здесь не обнаружилось. Я привычно вставил в приемник таксофона «коромысло», и по памяти набрал телефон нашей знакомой.

— Халло?.. — прозвучало в трубке.

Услышав этот чуть хрипловатый — «сексуальный», как когда-то сказала моя половина — голос в трубке, я невольно усмехнулся.

— Привет, Ира! Это Артур.

— А! Привет, дорогой… Как вы там?

— Нормально, Ира.