— Думаешь, это смешно, да?

— Нет, я не думаю, что это смешно. Но я трезво смотрю на вещи. И могу прямо сказать тебе с твоей матерью, что на меня не надавишь, а раз так, то поставим на этом точку и прощай. Отправляйся домой, да поспеши, а то Гарри тебя там ждет не дождется. И скажи ему, что ты только его. — Сказал и повернулся на каблуках, оставив ее стоять под кустами.

Но тут же её голос словно догнал и ударил его в спину. Она заорала громче любой пьяной проститутки в субботний вечер в Джерроу:

— Ты просто гадский выскочка. Так все говорят. Зачем приехал к нам в деревню? Ты не наш и нечего корчить из себя персону. Да и вообще, ты кто такой есть? Городской выродок. Ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу тебя, педераст чертов!

Он остановился, только пройдя по дороге с полмили, прислонившись к воротам какой-то фермы, и стал наблюдать за тем, как на лугу прыгали и гонялись друг за другом маленькие барашки. В другое время это зрелище могло бы порадовать его и он мог бы даже расхохотаться, но сейчас он был в ярости, но не столько от того, что расстался с Нэнси, так как не хотел связывать себя обещанием, сколько от того, что услышал от нее в ответ на известие, что он порывает с ней. Нужно же, назвала его выскочкой, сказала, он им всем чужой.

Наконец он отстранился от ворот и, крепко схватившись руками за верхнюю перекладину, сказал себе: «Я не выскочка. Это что же получается, если ты предпочитаешь прилично одеваться и не надираешься до умопомрачения, то ты уже выскочка?»

Внезапно весь гнев испарился, и он весело рассмеялся. Ну, вот еще, я выскочка. Да, кстати, а что такое выскочка? Это кто считает себя выше других, преуспел по сравнению с другими и быстро позабыл тех, с кем начинал. Значит, выскочка — это тот, кто добился чего-то в жизни. Нет, если подумать, выскочка — это своего рода комплимент. Ладно, итак, он выскочка. Ну и пусть, пусть он выскочка. С этого момента он будет выскочкой.

Он отошел от ворот и быстро двинулся в направлении к станции. У него сегодня выходной, и он хорошо проведет его, он ведь гадский выскочка и чертов педераст. А вообще-то, если подумать, то она, точно, прибегала к такому языку не в первый раз, а какой пай-девочкой прикидывалась, какой набожной, чуть ли не святошей. Эх, женщины. Век живи, век учись, разве не так?

Но хорошо провести время не удалось, во всяком случае так, как он мечтал. На реке не было никакого движения. Этого следовало ожидать в праздничный день. Он не увидел никаких судов, проходящих между пирсами. По дороге к пляжам шли толпы детишек. Он знал, что многие из них идут издалека, из Джерроу и Хебберна. Сейчас у них горят глазенки, все весело возбуждены от предвкушения удовольствия, а придет вечер, и они побредут домой, волоча ноги, у многих будут слезы от усталости. Он столько раз наблюдал эту картину. «Утром пойдем на пляж, у меня есть три пенса, пойдем на пляж». Некоторые идут всего с пенсом, а есть и такие, у кого и пенса нет. В другие дни он бы радовался, видя детишек, спешащих к морю, но сегодня они ему казались просто гигантской толпой изголодавшихся по удовольствиям мальчишек и девчонок. От этого у него на душе делалось тошно.

Он зашел в кафе, без всякого удовольствия поел, ворча про себя, что у Локарта в рабочем кафе в Джерроу и то готовят лучше.

К четырем часам дня он был в Ньюкасле. Он любил гулять по городу. Куда ни посмотришь, красивые здания, и у него есть время полюбоваться ими, потому что сегодня все равно что воскресенье. Но на ярмарочную площадь он не пошел, решив, что ходить по ярмарке неинтересно.

Он сошел с поезда в Лэмсли в шесть часов вечера, пошел берегом реки и через деревню, но не по той дороге, которая вела в его деревню. Он пока не собирался домой, чтобы не слышать дядиных расспросов о том, в какие еще трясины распутства он погружался.