Когда все опомнились от шока, Алиса подбежала к Роберту, всхлипывая:

— Боже мой! О боже мой!

Но он оттолкнул ее. Он не знал, насколько глубокой была рана, — боли он не чувствовал, только поташнивание от попадавшей в рот крови.

Первой к нему подскочила с полотенцем Кэрри, он выхватил полотенце из ее рук, проговорив:

— Не притрагивайся ко мне. Слышишь? Не притрагивайся ко мне. — Потом повернув к ним голову, крикнул: — Не смейте притрагиваться ко мне, вы все. Потому что я постараюсь убраться отсюда побыстрее, как только смогут унести меня ноги.

— О, нет, нет! — вырвался вопль из груди Алисы, она умоляюще глядела на мужа. Тот не произнес ни слова. Спотыкаясь, он дотащился до стула, тяжело опустился на него и, упершись руками в колени, уставился в пол.

— Ничего. Ничего, — успокаивала Роберта Алиса. — Все. Все. Ничего страшного. Только… дай я тебе перевяжу голову. Ну, пожалуйста. Пожалуйста. — Она потянула его за руку, и он позволил увести себя из кухни. Но в прихожей у него снова закружилась голова, и он, плюхнувшись на деревянный стул у входной двери, сплюнул на полотенце кровь изо рта. Алиса, не преставая жалостно причитать, осмотрела рану. Наконец она сказала: — Придется зашивать. Тебе нужен доктор. Я пошлю за ним.

— Не смейте. Если мне понадобиться доктор, пойду к нему сам. Как-нибудь обойдусь. — Он поднялся на ноги, сложил полотенце в длину и обвязал им голову. Потом сказал: — Я возьму с собой, что смогу, и мой инструмент. За остальным пришлю.

— О, Роберт, Роберт, попытайся понять.

— Я все понимаю, тетушка. Вы готовы были сплавить ее ко мне и совсем не думали о нас обоих.

— Она любит тебя, Роберт.

— Да, конечно. И других тоже… И вообще, тетушка, вы поступили неправильно, очень плохо. Все бы улеглось, и я бы остался с вами и сделал бы все, чтобы успокоить его… А теперь — что я могу сказать? Благодарение господу, что я ухожу.

— Но куда ты пойдешь? — жалобно проговорила она.

— Не знаю. Найду какое-нибудь место. — Он повернулся и пошел вверх по лестнице.

В своей комнате он тут же сел на кровать, очень кружилась голова. Через некоторое время он выжал полотенце в тазу для умывания, смыл кровь с лица, шеи и головы. Кровотечение почти остановилось, но волосы свалялись от крови. Он подошел к комоду и вынул рубашку, нарвал из нее полосок, которые использовал вместо бинта, намотав как мог вокруг головы, потом еще раз присел.

Прошло не меньше получаса, пока он встал и начал укладываться. Большая часть его белья вошла в корзинку, которая принадлежала еще его матери, остальное — в жестяной сундучок, который он купил подержанным в Джерроу перед отъездом сюда. Последними он упаковал книги. Всего у него было двадцать восемь штук, и он их связал веревкой.

Затем он вошел в мастерскую, где был занят работой Тим Ярроу, и увидел Роберта.

— Боже! Что с тобой приключилось?

Роберт ответил коротко:

— Он хотел ослепить меня или прикончить. Еще чуть-чуть, и все, но промахнулся.

— Боже всемогущий! За что?

— А, ты все равно скоро все узнаешь. Сейчас скажу тебе только одну вещь, Тим. Я к этому не имею никого отношения… Послушай, мне нужен мой инструмент. Где мой ящик? Он стоял здесь… — Роберт пошел в угол мастерской, и Тим Ярроу сказал:

— Мистер Брэдли переставил его на полку.

Собрав весь свой инструмент, Роберт попросил Тима Ярроу, молча наблюдавшего за ним:

— Ты не поможешь мне снести вещи по черной лестнице? Я положу их на ручную тележку… Я ее пришлю обратно.