Андрей Лазарчук. Мой ангел
Стояла, представьте себе, очередь. Не сказать, чтобы длинная. - Что дают? - проявил я любопытство. - Ангелов, - ответили мне. - Мороженых. Инкубаторских. - Наших? Импортных? - Импортных ему... Не окорочка, чай. - А почем? - По восемнадцать. - Штука? - Ага. Сейчас. Разбежался. За килограмм. Довели страну... Я залез в карман. Там был ключ, четыре жестких десятки и комок бумажной мелочи. Гордая последняя наличность. - Вы крайний? - напористо спросили меня. - Я, - ответил я. - А что? - Да так, ничего. За чем хоть очередь-то стоит? - За ангелами. Инкубаторскими. - Ага... Торговля шла быстро. Рослая дама передо мной брезгливо перебирала лежащих на алюминиевом лотке ангелов. Перья их слиплись, локти и крылья торчали во все стороны и как попало. - Вот этого, - ткнула она пальчиком. Продавщица выволокла избранного, шмякнула чашку весов. Стрелка заметалась. - Сорок восемь восемьсот. Дама зашуршала купюрами. - Н-ну? - спросила меня продавщица. - Покупать будешь или так постоишь? - Мне вон того, розоватого, - показал я. - Эстет, - сказали сзади. От чайника слышу, подумал я. - Сорок восемь восемьсот, - повторила продавщица. Стрелка трепетала совсем в другом секторе, но спорить мне не хотелось. Хватило впритык, домой я шел пешком. Ангел был холодный. Тонкие ножки его болтались, как полусырые макаронины. Дома я отдернул штору, положил ангела на стол и поставил греться чайник. Ангел медленно оттаивал. Я сидел и чего-то ждал. Наконец чайник закипел. Я размешал кипяток с прошлогодним вареньем; налил в блюдце. Ангел с трудом приподнялся. Глаза его не смотрели, ручки подламывались. Он приник к блюдечку и стал пить, захлебываясь и кашляя. Потом осторожно приподнял лицо и посмотрел на меня. - Ну, что? - спросил я. - Будем жить дальше? Ангел сел на край стола и заплакал. |
