– Брут совсем не умеет себя вести. От него лучше держаться подальше.

– Я это учту, – сказала Келси, входя в залу.

Зала оказалась огромной. Видимо, некогда величественная, она сейчас была пуста, люстра накрыта, стены расписаны фресками с изображением пар в нарядах семнадцатого века, музыкантов, слуг возле стола, уставленного яствами. Она удивилась, ожидая увидеть в бальной зале Салфорда совсем другие, эротические, сюжеты: греческих богов, окруженных обнаженными нимфами.

– Его светлость сказали, что вы будете работать там. – Уоткинс направился к дальней стене.

Они шли по мраморному полу, и их шаги эхом разносились по зале. Вдоль стены были построены леса, видимо, для нее.

Уоткинс остановился у металлической поддерживающей балки и внимательно посмотрел на Келси, явно ожидая ее реакции.

Она нырнула под балки. Длинная тонкая трещина тянулась от пола до потолка. Она провела пальцем внутри полудюймового разлома, ощущая, что глубина везде одинаковая, затем отковырнула несколько болтающихся кусочков штукатурки. Келси отскочила от трещины и взглянула на Уоткинса. Он стоял поджав губы, так, что их совсем не было видно, и сосредоточенно разглядывал узор на полу.

– Я не могу отреставрировать эту фреску. Слишком большая трещина. Как это могло произойти? – Она отряхнула руки и вылезла из-под лесов.

– Я… я не знаю. Это появилось не так давно, его светлость говорит, что от оседания.

– От оседания? – Келси скрестила руки на груди и посмотрела на него из-под бровей. – Мне казалось, замок перестраивали в последние годы правления королевы Елизаветы?

Уоткинс уклонился от прямого ответа:

– Полагаю, вы правы, мисс Келси.

– Хм… Получается, этому новому образованию уже двести лет. Не странно ли, что такая старинная постройка вдруг стала оседать?

– Не знаю.

– Вы не заметили еще где-нибудь трещин?

– Нет, только здесь.

– Передайте лорду Салфорду, пусть пригласит архитектора, чтобы посмотрел трещину. Все это может просто осыпаться. Надеюсь, он не очень часто бывает здесь, – едва сдерживая смех, заметила Келси.

– Зала уже не один год пустует, мисс Келси. С тех пор как умерла мать его светлости, больше семнадцати лет назад.

– Зачем тогда лорд Салфорд задумал ремонт стены?

– О, он просто одержим идеей содержать замок в порядке.

– Понятно. – Заметив неловкость Уоткинса, она прекратила расспросы. Он все равно не признается, что на самом деле случилось со стеной.

Уоткинс расслабился, вздохнул с облегчением и направился к двери.

– Ваша комната здесь, пожалуйста, следуйте за мной, я покажу вам ее.

Келси вздохнула и посмотрела вслед Уоткинсу. Очевидно, кто-то умышленно повредил стену. Но зачем? Ей вообще-то должно быть все равно, раз она получит за это три тысячи фунтов.

Она распишет стену и возьмет причитающиеся ей деньги. Все до цента. Она больше не позволит отцу подписывать выполненные ею портреты, тем более что он согласился на эту работу, даже не посоветовавшись с ней. Может, мужчины и доминируют в мире искусства, но с помощью этих денег она сможет спокойно жить в мастерской, отдать долю отцу, а затем сделать себе имя. Она могла бы дать рекламу в Лондоне. Возможно даже, ей удастся вращаться в высших кругах и завести какие-нибудь связи. Некоторые леди и джентльмены умоляли ее написать их портреты. Но какую цену придется заплатить за мечту? Не будет ли она слишком высокой?

Келси перевела взгляд на свои наброски и нахмурилась. Она собиралась рисовать сюжеты для фресок на стене. Старые были слишком простыми, однообразными, она хотела сделать что-то новое, эффектное, запоминающееся, но красивые, аристократические руки Салфорда не шли у нее из головы.