Но он так и не признался в своем истинном происхождении, а она не настаивала. По весьма веской причине. Те, кто шел в пираты, обычно скрывали что-то из прошлого и были не в ладах с законом. А Ричард не слишком охотно согласился плыть с ней в Англию в прошлом году. Он делал хорошую мину при плохой игре. Был, как всегда, беззаботным и легкомысленным. Но иногда, украдкой наблюдая за ним, Габриэла чувствовала его… что? Тревогу? Тоску? Страх, что, сойдя на землю, он тут же попадет в ближайшую тюрьму? Она понятия не имела. Потом он встретил Джорджину Мэлори, и тревоги Габриэлы обрели основание. Правда, сейчас, глядя на него, она не смогла подметить особых изменений в манерах или поведении. Его уже давно окружала атмосфера полной меланхолии. Габриэла подозревала, что Ричард снова думает о Джорджине, и все сомнения, которые она питала с самого отплытия, вернулись с новой силой.

— И как только мы дали ему уговорить нас взять его в Англию? — пробормотала она себе под нос, но Дрю проследил за ее взглядом и фыркнул:

— Потому что он твой лучший друг.

— Теперь ты мой лучший друг, — заверила она.

— Я твой муж, а он по-прежнему твой лучший друг. И это ты позволила другому лучшему другу, Ору, убедить тебя, что Ричард вовсе не влюблен в мою сестру. Знаешь, Габби, — неожиданно добавил он, прищурив темные глаза, — у тебя чересчур много друзей-мужчин.

Габриэла рассмеялась. Ей нравилось, когда муж ревновал. Тем более что это отвлекало ее от Ричарда и его проблем. И пока Дрю смотрел на нее, свирепо хмурясь или притворяясь хмурым, она не удержалась и поцеловала его. Боже, как она его любила! И очень трудно было держать руки подальше от него. Похоже, и он чувствовал то же самое.

— Перестань, — хрипло предупредил он, — или я приму предложение Ричарда заменить нас у штурвала.

Габриэла хихикнула. Что ж, не такая плохая мысль! Лежать с Дрю в каюте куда предпочтительнее, чем целыми днями думать, что Ричард по доброй воле сует голову в петлю.

Но надолго отвлечься не удалось, потому что Дрю сказал:

— Вопрос в том, как тебе удалось уговорить меня позволить этим двоим сесть на судно!

Габриэла отвернулась, чтобы он не видел ее мучительной гримасы. Как бы она ни любила Ора и Ричарда, считая их чем-то вроде родни, она сожалела о своем поступке. Но все же напомнила Дрю:

— Решение было принято под влиянием минуты, и ты это знаешь! Я отказала Ричарду много месяцев назад, когда мы только начали поговаривать об этом путешествии, и он попросил взять его на борт. Но потом отец перед самым отплытием сломал ногу, а это означало, что он и его команда задержатся на берегу месяц-другой, а тебе известно, что разленившиеся матросы могут легко попасть в беду.

— Да, но эти двое легко могли найти себе дело! Признайся, твой отец хотел, чтобы они выполняли при тебе обычные роли сторожевых псов! Он еще не доверяет мне и боится, что я не смогу о тебе позаботиться.

— Ты не можешь так думать, тем более что он постоянно восторгается своим зятем, — покачала головой Габриэла. — Кроме того, он не просил взять их, хотя, возможно, просто до этого не додумался. Он волнуется за них. Он для них как родной и, считай, принял их в семью.

— Ну да, одна большая счастливая семья, — хмыкнул Дрю. — И я в нее вошел, верно?

— Это ты родился в большой семье и вошел в еще большую. А твой зять, может, и проигнорировал Ричарда при встрече, но в то время был занят другими проблемами, пытаясь спасти моего отца из жуткой подземной тюрьмы.