— Юля?

— Да, — всхлипнула я.

Меня бережно подхватили на руки, куда-то понесли. И плевать, что больно, это ничто по сравнению с тем чувством, что горело в груди.

— Потерпи, — уговаривал меня Тобиас.

В голову вдруг пришла дикая, нереальная идея. Если мне вернуться обратно, в тело Патрисии. Я к нему уже привыкла. Во мне загорелась надежда, даже голос стал сильнее.

— Патрисия. Обмен.

Молчание Гордона мне совсем не понравилось. И еще больше не понравился ответ:

— Ее уже не спасти, но с тобой все будет хорошо.

Последняя надежда умерла. Хорошо не будет. Безумной я себя не чувствовала, а вот разбитой, разрушенной изнутри — вполне. В объятиях Гордона было так тепло и уютно, пусть так и останется. Прикрыла глаза, изо всех сил потянулась к этому теплу.

— Что вы сделали с Утконос? — даже я вздрогнула от яростного голоса Тобиаса, хотя ярость предназначалась не мне.

— Ус-с-строй-ство выс-со-сало из нее эн-нер-гию х-химеры. — Видимо от страха алхимик заикался еще больше. — Он-на умерла. А эн-нер-гия т-теперь в пир-рамиде.

Меня передернуло. Профессор жестоко избавился от Патрисии.

— Как это работает? — допытывался Тобиас.

— Э-энер-гия перех-ходит в человека. И если по-повезет…

— Один раз уже повезло.

— Я не-не могу гарант-тировать…

— А придется.

— Ты уверен? — это уже другой, смутно знакомый голос.

— Она моя жизнь, Экворт.

От этого признания по телу растеклось тепло, и так спокойно стало на душе. Я куда-то летела, проваливалась в сон. Потом объятия Гордона вдруг исчезли, спину обжег холод, а в лицо ударил яркий свет, расходящийся разноцветными кругами.

— Что?! — выдавила из себя я.

Мои руки и ноги крепко сдавили ремни. Что-то острое вошло в предплечье. До меня внезапно дошло, что он задумал, и я дернулась. Однажды уже получилось превратиться в химеру, второй раз так повезти не может.

— Не надо…

Свет скрылся, надо мной склонился Тобиас. Встревоженный, но полный решимости.

— Потерпи немного. Все будет хорошо.

— Снова лжешь…

Тонкие губы тронула тень улыбки, горячие руки сжали мою ладонь.

— Это в последний раз.

Затем он исчез, остался только свет. Холод, боль, страх вдруг отступили, сменяясь надеждой. А вдруг получится?

Неизвестный аппарат зажужжал сильнее, завибрировал, а потом света стало еще больше, он прошел сквозь меня, наполняя теплом. Больно не было, только очень жарко. Кожа горела, словно я оказалась в парилке. Жар усиливался и усиливался, так, что перестало хватать воздуха. Я, кажется, кричала и вырывалась.

А потом все резко оборвалось. Меня будто с головой окунули в прохладное озеро. Вздрогнула, обхватила себя освободившимися руками.

— Этого мало… Нужен прыжок… Химера… Зевс!

Обрывки фраз доносились до меня, как во сне. И точно во сне передо мной появилась сова. Сначала я решила, что это Посейдон, но страж был белоснежным, с зелеными-зелеными, как трава на солнце, глазами. Эти глаза околдовали меня, загипнотизировали, позвали за собой.

Взмах крыльев.

Рывок.

Полет.

Приземление привычно вышибло дух, но боль и холод исчезли. Ойкнула, когда оказалась среди поля ярких цветов. Желтых, розовых, красных. Благоухающих, шелестящих от ветерка, подставляющих свои лепестки шмелям и пчелам. Надо мной раскинулось сиреневое в закатной дымке небо. Собственное тело ощущалось легким, воздушным, а в душе разливалось тепло, и… немножечко страх.