И все же Маргарет могла бы отправиться туда только в силу каких-то особо серьезных обстоятельств. Впрочем, она могла оказаться в этом районе проездом, направляясь по какому-то одной ей известному адресу, и к тому времени, как он доберется до Россе-Буурт, Маргарет уже уедет оттуда, но все это нужно проверить.

Из задумчивости Томаса вывела какая-то девица, бесцеремонно протискивавшаяся к сиденью у окна. Подняв глаза, он прямо перед собой, увидел обтянутую брюками делового костюма аккуратную, в форме перевернутого сердечка попку Инес. Его руки сами собой потянулись к бедрам девушки, но Томас вовремя спохватился и, как ему показалось, вполне естественным движением сложил руки на груди. Наконец протиснувшись между спинкой переднего сиденья и коленями Томаса, Инес со вздохом облегчения опустилась на сиденье у окна.

— О Господи, мне пришлось бежать, чтобы успеть на трамвай, — чуть запыхавшись, сказала она и улыбнулась Томасу. — Хорошо, что ты сообразил подождать, иначе я вряд ли успела бы догнать тебя.

Несколько секунд Томас молча смотрел на нее, не в силах смириться с ужасом происходящего, затем прорычал:

— Инес, что ты здесь делаешь? Немедленно возвращайся в отель!

Когда Инес поняла, что Томас не шутит, улыбка исчезла с ее лица, уступив место гримасе недовольства.

С кислым видом Инес сунула руку в карман, случайно коснувшись Томаса, он поморщился, словно от зубной боли, и, резко отдернув руку, отстранился от девушки, едва не свалившись со своего сиденья. Инес озадаченно взглянула на него и молча протянула Томасу сложенный листок.

Мгновение он смотрел на бумагу, затем осторожно взял листок, стараясь даже пальцем не коснуться руки Инес. Но не мог же он зажать себе нос, чтобы освободиться от ее пьянящего запаха, который буквально врывался в его раздувшиеся ноздри. Крепко стиснув зубы, Томас развернул листок.

— Ты забыл координаты, которые передал тебе Герб, — быстро сказала Инес, когда он пробежал глазами собственную запись. — Я подумала, что это может тебе понадобиться.

Сложив листок бумаги, он засунул его в карман и пробормотал:

— Мне он не нужен. Я все запомнил.

— Ох, я не знала, — сказала она, пожала плечами и улыбнулась. — Ну что ж, по-моему, в этом случае лучше перестраховаться.

— Точно, — мрачно ответил Томас. — Именно поэтому, когда мы выйдем из трамвая, ты вернешься в отель.

Инес надменно вскинула брови, услышав его предложение, больше походившее на приказ, но потом вновь улыбнулась и сказала:

— Не глупи. Я здесь, чтобы помогать тебе, а значит, я поеду с тобой.

— Ты приехала в Амстердам, чтобы услышать объяснения о моем народе, — тотчас парировал он. — Нет необходимости помогать мне здесь. Я достаточно хорошо ориентируюсь в этом городе.

— И все же, поскольку я здесь, я могу тебе помочь, — настаивала Инес.

Томас бросил на нее сердитый взгляд, но глаза, остановившись на губах девушки, замерли, отказываясь двигаться дальше. Он поймал себя на том, что как загипнотизированный смотрит на ее пухленькие, нежные губы, вспоминая, как приятно было касаться их губами, когда он целовал ее в отеле. Как ему хотелось снова целовать ее, но не просто целовать — хотелось обхватить ее губы своими губами, скользнуть между ними языком, обхватить девушку за талию и усадить к себе на колени. А потом он сорвет с нее одежду, расстегнет бюстгальтер и уткнется лицом в ложбинку между ее пухлыми округлыми грудями.

Трамвайный звонок заставил его вздрогнуть и нервно оглядеться — вагон останавливался.

— С тобой все в порядке, Томас? — озабоченно спросила Инес, в вопросе прозвучало такое участие, что Томас посмотрел на девушку. — Ты так раскраснелся, на лбу у тебя испарина. Это воздействие сладкого экстази, а жар — это побочный эффект?

Когда Инес подняла руку, словно собираясь Потрогать его лоб, Томас, отшатнувшись, в ужасе вскочил, понимая, что если она прикоснется к нему, он не сможет удержаться и прямо на глазах у всех пассажиров сотворит то, что нарисовало его воображение.