И Эйва зажмурилась, принялась тереть рукавом глаза.

– Не реветь, – подошла к ней Макора, – давай, перебирать живей. А потом буду учить тебя варить бачланук. Справиться, буду просить оставить тебя тут.

Вдруг тяжелая дверь заскрипела, и в кухню пожаловал главнокомандующий. Выглядел он как всегда злым, желваки ходили ходуном на скулах, но когда увидел Эйву, немного расслабился.

– Гэл Макора, – поклонился, – почему мои воины были вынуждены ждать еду? Одна служанка не справляется.

– Потому что, бэр Тарос, по приказу Фараты вторая служанка работает только в кухне. А третья подает наложницам.

– Значит, нужна четвертая.

– Нужна. Вот и найди.

Однако смотрел Тарос исключительно на Эйву, его взгляд буквально жег кожу. И бедняжка не вытерпела, подняла голову и снова встретилась с орком глазами. А спустя минуту он подошел совсем близко, опустился на корточки, зачерпнул из кадки зерен.

– Ты достаться мне, – произнес совсем тихо.

А девушка уставилась на его руку – большую, сильную, мозолистую. Вчера он вытянул ее из воды как котенка. Что же будет, окажись они в одной постели? Хотя, ясно, что будет. Встретит свою смерть в страшных муках.

– Бояться? – усмехнулся.

Какие же у него клыки. Вроде небольшие, но острые, на одном поблескивает кольцо. И снова в нос ударил запах полевой травы. А Тарос потянулся и стянул с нее платок. Тотчас на хрупкие плечи упали светлые локоны.

– Бэр Тарос, – похлопала его по загривку Макора, – ты бы шел по своим делам. Или решил в мои помощники заделаться? Так, я с радостью. Орук ты у нас сильный, тесто месить будешь, коренья чистить.

– Мы еще увидеться, – произнес низким голосом, глядя на перепуганную девушку. – И скоро, – затем поднялся, затолкал платок Эйвы себе в карман и ушел.

Марока разве что головой покачала. Поняла орчанка, не даст он теперь покоя девчонке, так и будет преследовать. Раз схватил запах, не отпустит. Эйва в свою очередь кое как справилась с порывом разрыдаться да принялась за крупу. Она в окружении врагов, она полностью в их власти, что захотят, то и сделают. И большой разницы нет, кому ее определят – вожаку ли или второму зверю.

Через полчаса Эйва высыпала гримеху в большой чугунный чан, что висел над открытым огнем, залила зерна водой.

– Габан, – довольно кинула Макора, – теперь ждать два часа. Гримеха разбухнуть, и я положить в нее мясо, перец, красных кореньев, яблок. И еще на два часа.

Пока крупа томилась, орчанка резала мясо, а Эйва мыла тарелки, которые принесли Риа с Экриной.

– Дай ка помогу, – Риа уселась около подруги, – ох, ты бы знала, что творилось в трапезной. Мне Экрина рассказала.

– И что там творилось?

– Тарос ни с того ни с сего рассвирепел. Даже жрать не стал, демон проклятый. Наверно вся стража слышала, как зубами скрипел. А потом и вовсе стол перевернул.

– Орки. Чего от них еще ждать, – пожала плечами.

– Бедная Экрина. Теперь трясется вся. Она ведь как раз подошла к нему, чтобы тарелку поставить. Вдруг он выбил ту из рук и вот, стол перевернул.

– Ох, – уставилась на Риу. – И как она?

– Говорю же, бледная вся, дрожит. Боится, что чем то разгневала зверя, что накажет её. Хотя бедняжка и сделать то ничего не успела… плохого.

– На погибель мы здесь, – и уложила чистую тарелку на стопку других.

– Эйва?

– М м?

– А ты споешь сегодня еще? Уж очень нам с девчонками хочется послушать.

– Ты что же? Всем разболтала?

– Ну, кому всем? Нас всего то. Я, Экрина, Нуа, Илия и девочки прачки.

– Ладно, я подумаю.