— В таком случае он скоро поймет, что зря предпринял это путешествие. Он не получит ни тебя, ни Кенгарвей.

Пока она гадала, что означают эти слова, Гейбл уже ушел.

Вскоре после того как Эйнсли начала поправляться, рыцарь рассказал ей о том, какая судьба ждет Кенгарвей, и получил заверения, что она на него не сердится. После всех преступлений, совершенных ее отцом, было бы безумием надеяться, что замок по-прежнему останется во владении клана Макнейрнов. Единственное, что по-настоящему волновало Эйнсли, — это судьба четверых ее братьев и остальных родичей. Но прошло немало времени, прежде чем она сумела убедить в этом Гейбла. Впрочем, девушку вовсе не удивило, что ее сестра Элспет придерживается другого мнения и постарается вернуть себе утраченные земли. Однако намек Гейбла на то, что Ливингстон хочет получить и ее тоже, поставило Эйнсли в тупик.

— Черт бы побрал этого Гейбла, — выругалась она, осторожно садясь в постели, чтобы не вызвать головокружения, все еще временами мучившего ее. — Говорит, чтобы я лежала и не волновалась, а сам заявляет невесть что. Попробуй тут отдохни!

Эйнсли решила, что не может спокойно лежать и ждать. Она осторожно выбралась из постели и взяла накидку. Теперь, когда девушка поразмыслила над словами Гейбла, ей стало ясно, что единственная причина, по которой сестра прислала в Бельфлер своего мужа, — это желание выдать ее, Эйнсли, замуж, причем с выгодой для себя. От такой перспективы у нее мурашки забегали по спине. Когда Гейбл просил ее руки, он не сказал ни слова о любви, не произнес ни одного нежного признания. Именно это заставило Эйнсли колебаться, о чем она сейчас очень жалела. Если Гейбл ушел от нее с мыслью, что она отвергла его предложение, он вполне может согласиться на то, что предложит ему Ливингстон.

Эйнсли потребовалось немало времени, чтобы одеться. Она чувствовала, что выглядит не слишком привлекательно, но понимала, что дело не терпит отлагательства. Насколько она знает Гейбла, он наверняка не откажет Ливингстону. Значит, Эйнсли должна как можно скорее дать рыцарю свой ответ. Хотя брак с Гейблом — при том, что он, возможно, не любит ее так, как она его, — перспектива не слишком радостная. Тем не менее это наверняка предпочтительнее, чем любое другое замужество. Быть проданной человеку, выбранному для нее сестрой… От этой мысли Эйнсли стало дурно. Она просто обязана сказать Гейблу, что принимает его предложение, даже если для этого ей придется ползком добираться в большой зал. А со всеми остальными проблемами можно разобраться и позже.

Потягивая вино, Гейбл изучал человека, сидевшего напротив него. Было очевидно, что Ливингстон не слишком стремился так скоро очутиться в Бельфлере. Он оказался между двух огней — с одной стороны, боялся вызвать гнев Гейбла, с другой — не решился перечить жене. Возможно, у Ливингстона была и собственная причина не отказываться от поездки — жадность. Впрочем, теперь Гейбла это уже мало волновало. Он не собирался отдавать непрошеному гостю ни Эйнсли, ни Кенгарвей. Ему вспомнились слова Рональда о том, что он может спокойно отвергнуть любое предложение Ливингстона, не опасаясь нового сражения.

— Вы говорили, что приедете через две недели, — напомнил Гейбл гостю. — Я и не заметил, что они уже прошли.

— Я покорно прошу вашего прощения за мое нетерпение, но мне показалось, что погода вот-вот испортится и помешает уладить наши дела до наступления весны, — объяснил Ливингстон.

— Я не совсем понимаю, о каких делах вы говорите.

— Как о каких? Об Эйнсли и Кенгарвее, конечно!

— Кенгарвей теперь мой.

— Ваш? Но ведь не все Макнейрны предатели. Земля должна отойти тем членам семьи, которые всегда были лояльны по отношению к королю.

— Именно король считает, что земля должна достаться мне.