Главк и отец сложили в одну мошну то немногое, что у них было, и открыли столярную мастерскую, где стали делать оконные ставни, двери, лестницы и кровати, а позже еще ярма и колеса. Дерево в Египте стоило намного дороже, чем в Иудее, и при строительстве домов его почти не использовали, а выводили сводчатые потолки из камня или кирпича. И хотя в таких домах прохладнее в сильную жару, мне больше нравятся наши, с деревянными крышами, или греческие, крытые камышом или соломой. В них легче дышать, и камень не отгораживает тебя от неба. Нельзя отгораживаться от неба камнем.

    К исходу лета родители сняли себе отдельный домик – на самом берегу озера. Во дворе росла финиковая пальма и несколько инжирных деревьев. Урожай принадлежал хозяевам дома, но то, что падало на землю, можно было поднимать.

    Там, под инжирными деревьями, Иешуа научился ходить.

    Пока родители шли из Иоппии в Ашкалон, а из Ашкалона в Биарру, пока устраивались в Биарре и налаживали там новую жизнь, в Иерушалайме заканчивалась жизнь старая. Я расскажу об этом коротко, многое пропуская – не потому, что я чего-то не знаю, а потому, что мне об этом рассказывать противно. Я не люблю, когда глупых, но честных людей обманом гонят под меч и когда громко кричат о Боге, а сами имеют в виду золото.

    Итак, пока длился траур, шептуны Антипы не теряли времени и по всей стране настраивали людей против умершего Ирода и против Архелая, присевшего на краешек его престола, но еще не получившего от императора подтверждения своим притязаниям. Поэтому на Пасху, праздник опресноков, в Иерушалайм множество народу сошлось и съехалось не потому, что так полагал Закон, а потому, что был слух: объявит о себе новый царь, царь-искупитель, Мессия.

    Антипа к этому времени был уже в Риме, Архелай – на пути к Риму. В Иерушалайме распоряжались Шломит и Вар, наместник Сирии.

    Про Шломит и Вара рассказывают много плохого, но, по-моему, это все ложь. Интереснее другое: была ли Шломит в заговоре с Антипой против Архелая? И вот здесь мне кажется, что да, была. Причем это мог быть заговор наивысшей пробы: когда заговорщики действуют сообща, не обменявшись ни единым словом и ни единым тайным знаком.

    Вар привел в Иерушалайм один легион и вскоре отбыл обратно в Дамаск. Легионом командовал некий Сабин, прибывший в Иудею из Германии буквально только что и не знавший обычаев. Поэтому, когда он заметил появление в городе и окрестностях большого количества людей, здесь явно не живущих, он отдал приказ об усилении патрулирования – тем более что по всему царству, за исключением самых северных провинций, поднялась какая-то неистовая разбойничья волна, со стороны похожая едва ли не на бунт.

    Появление вооруженных римлян на улицах священного города накануне главных праздников вызвало понятное возмущение. Кроме того, шептуны пустили слух, что Сабин то ли уже разграбил царскую сокровищницу, то ли ищет спрятанное золото, то ли готов по примеру Марка Красса покуситься на сокровища Храма…

    Тем временем приверженцы раббуни Маттафии, казненного за то, что сорвал орла с фронтона Храма, вновь стали проповедовать на улицах, требуя теперь убрать из Иерушалайма уже и римских орлов – а если вдруг римляне станут возражать, то и вместе с римлянами. Помутнение началось еще до отъезда Архелая в Рим, и он тогда сумел успокоить бунтовщиков, пообещав (разумеется, притворно) потребовать этого у императора. Скорее всего, про себя он имел в виду, что, будучи утвержденным на престоле, сумеет договориться с наместником, – и римлян, как во времена Ирода, на улицах городов видно не будет. Но терпения у фарисеев не хватило и скорее всего потому, что среди них были близкие друзья Антипы: те самые, которые занимались с ним ночными непотребствами, но испугались участвовать в открытом покушении на Архелая.