– Но если корабли выходят в море, нам надо поспешить в порт! – воскликнул Иосиф громко, чтобы его услышали многие вокруг. Он все-таки попросил на всякий случай оставить за ними оплаченную вперед комнату, помог маме сесть на ослика, они быстрым шагом двинулись в сторону порта, потом свернули налево – и затерялись среди темных домов, у которых верхние – деревянные – этажи были значительно шире нижних и почти смыкались над головами, полностью закрывая небо и луну в небе.

    Пока пробирались через город, они не встретили ни единого стражника и даже ни разу не слышали ударов палки о щит, которыми ночные стражники пугают воров. Зато дважды, затаившись, они пережидали проход маленьких разбойничьих шаек; разбойники были пьяны и вели себя развязно.

    Крадучись выйдя из города и перебравшись через пустошь, которыми всегда обрастают города, они забились в оливковую рощу на склоне холма и там смогли отдохнуть до позднего утра. Было очень холодно, промозглый ветер так и дул с моря, не стихая. Небо было чистым и до восхода солнца полнолунным и звездным.

    Потом мне много раз упорно доказывали, что Ирод умер весной, накануне праздника Пасхи. Я точно знаю, что это не так. Возможно, путаница возникла из-за затмений: в ночь его смерти случилось лунное – это был двадцать первый день месяца аудиная, исход зимы, – а в начале ксантика (в тот год оно почти день в день совпало с началом нисана) произошло солнечное. Я думаю, людям специально нашептывали, чтобы увязать имя уже умершего царя с событиями «Кровавой Пасхи». Под этим именем она запомнилась на многие годы…

    Повторюсь: великий царь умер поздним днем двадцать первого аудиная, был объявлен мертвым двадцать девятого, похоронен тридцатого. Траур продолжался тридцать дней (а не семь, как утверждали шептуны; длить траур семь дней было бы недопустимым публичным позором для детей его), да и после этого события не могли развиваться так быстро, как об этом рассказывается…

    Антипатра убили рано утром двадцать второго аудиная. Антигона отвезла его тело в Гирканион и похоронила рядом со своим великим дядей. Она тоже держала тридцатидневный траур, а потом не покидала дом и по окончании этого срока. Думаю, кто-то благодаря ее добровольному затворничеству выжил.

    То, что великолепно исполненный план мести не имел подобающего разрешения – Ирод так и не узнал, кто убийца его самого и его жен и детей, – сильно подкосило Антигону. Она осталась жить в Гирканионе, стремительно постарела и, кажется, потускнела умом. Восемь лет спустя ее укусила крыса; от заражения крови Антигона и умерла, промучившись двадцать дней.

    Дорис пережила всех. Она уехала в Рим, а потом в Сицилию и последние письма писала оттуда, будучи восьмидесятивосьмилетней. В них был стиль и отменное злое остроумие. Мне есть на кого смотреть с восхищением.

    До сыновей Мальфисы, Архелая и Ирода Антипы, руки Антигоны просто не дотянулись. Будь у нее немного больше времени, и они бы непременно умерли тем или другим способом. С другой стороны, Ирод никогда не рассматривал их как реальных наследников престола, поэтому их готовили в военачальники, и лучше на императорской службе. Воспитание они получили далеко не идеальное, а образование весьма одностороннее.

    И когда вдруг и внезапно перед сыновьями Мальфисы открылась сияющая перспектива, в них обоих проснулись худшие черты характера: злобность и вспыльчивость у Архелая, завистливость и гнусное позерство у Антипы. Кроме того, оба были жестоки без надобности – в отличие от отца, который мог быть жесток, притом чудовищно жесток, но жестокость была его мечом, который он, использовав, возвращал в ножны; сыновья этой тонкости не понимали.