Вечером Иосиф долго молился в маленькой синагоге неподалеку от гостиницы и принес жертвы: ягненка и голубя. А ночью на гостиницу произошел налет.

    Было так: ночью маме приснилось, что младенец не дышит. Она в страхе вскочила и наклонилась над корзиной (младенец спал тяжелым сном, разметавшись и часто дыша, он испачкался, но не проснулся; мама обмыла его, поменяла подгузник и уложила; он засунул палец в рот и задышал спокойно) – и уже хотела было лечь, но тут в заднюю стену комнаты с другой стороны дважды ударили чем-то тяжелым, ударили настолько сильно, что с полки упал кувшин, но не разбился. Тут же страшно закричала женщина – и замолчала, будто ей заткнули рот.

    Вскочила Эфер, приподнялся Иосиф. Он был в сонной одури и ничего не понимал. Эфер выглянула наружу. В переулке пока было тихо, но все громче доносились звуки побоища из-за угла.

    – Давайте быстро на крышу, – сказала Эфер.

    Иосиф забросил на крышу мешки с поклажей, подсадил маму, подал ей младенца в корзине. Потом подсадил Эфер и забрался сам. Они распластались на кровле, молясь про себя, чтобы младенец не заплакал. Через малое время по лестнице застучали сандалии, твердые, как копыта, и два или три человека ввалились в комнату.

    – Ну и где эти гиеньи ублюдки? – спросил кто-то.

    – Да там же, где твоя жена! – ответил кто-то другой и захохотал.

    – Еще раз вспомнишь про мою жену, я намотаю твои кишки на кулак!

    – Ты уже так давно это обещаешь, что я перестал ждать. Вон, смотри, что там в углу?

    В углу, за умывальником, стояла корзина с грязным бельем. К ней, наверное, и направился разбойник.

    – Да это дерьмо!

    Второй снова захохотал, теперь еще громче.

    Раздался удар, звук разлетающихся осколков и плеск воды.

    – А ведь дерьмо-то теплое, – сказал первый.

    – Дерьмо всегда теплое, – сказал второй. – В пустыне знаешь где воробьи ночуют? Ладно, пошли. А то стражники нагрянут.

    – Ага. С топорами… Ну, жаль, жаль. Сбежали, получается. Почуяли, что ли?

    – Может, услышали.

    – Так, значит, недалеко ушли. Поищем?

    – Бесполезно. Тут спрятаться, как два узла завязать. Шаг шагнул, и настоящий лабиринт…

    Они ушли. Эфер тихо, как ящерица, подползла к другому краю крыши, с которого был виден внутренний двор, и выглянула. При свете факела разбойники грузили добычу на мулов. Разбойников было человек семь или восемь. Наконец они убрались, и через некоторое время отовсюду раздались плач и причитания.

    Слава Всевышнему, обошлось без убийств, но несколько постояльцев были жестоко избиты и все без исключения ограблены до нитки. Просто чудо, что ослики как стояли в стойлах, так и продолжали стоять. Должно быть, они не представляли для разбойников никакого интереса.

    Когда Иосиф обратил на это внимание хозяина, тот пожал плечами, словно речь шла об очевидном, и сказал, что грабежами обычно промышляют скверные матросы, а им в последнюю очередь придет в голову забрать осла. Да и зачем им осел? – от него трудно избавиться, его невозможно спрятать…

    Но если матросы так дерзко идут на открытый грабеж, не значит ли это, что они вот-вот отплывут на своих кораблях?

    Скорее всего, да. Хотя, развел руками хозяин, у них совсем исчез страх, может быть, днем они вернутся и будут предлагать купить у них за седьмую часть цены ваши же вещи.