– Госпожа! – он поклонился. – Госпожа! – повернулся к Мирьям и поклонился еще ниже.

    – Что-то стряслось, Оронт? – спросила тетя Элишбет. – Мой муж знает, что ты здесь?

    – Он позволил и приказал мне приехать, госпожа. И да – стряслось.

    – Я пойду в свои комнаты, – сказала Мирьям.

    – Хорошо, – сказала тетя. – Я тебя позову, если будет нужно.

    – Не уходи, госпожа Мирьям, – сказал ночной гость. – Тебе тоже доверена эта тайна.

    – Какая? – спросила мама. – И кем?

    – Мной, – сказал Оронт.

    Придется специально рассказать об Оронте, иначе будет непонятно.

    Понтий Пилат, римский префект Иудеи, приказал задушить его в тюрьме почти в те же дни, когда по приказу Ирода Антипы был убит Иоханан Очищающий; а появился Оронт при дворе Ирода Великого за два года до того, как царь взял в жены мать Антипы, Мальфису. Молодой перс пришел наниматься помощником дворцового садовника, но очень скоро стал главным садовником царя и его любимцем. Все росло и цвело в его руках, подчинялось воле и желаниям, по слову Оронта распускались цветы и начинали петь птицы, и даже бесплодные деревья начинали плодоносить. Но не только эти умения увлекли Ирода, а еще и запретные искусства волшебства и предсказания будущего, которыми новый садовник владел в совершенстве; великий же царь пока еще тайно, но благоволил гадальщикам и астрологам и часто поступал согласно их советам.

    Но в конце жизни Ирод, на свое несчастье, отвернулся от Оронта…

    Я помню его. Мне было три года, но я его очень хорошо запомнила. Я сидела у отца на коленях и смотрела на незнакомца с темным узким лицом и странными глазами, таких я не видела больше ни у кого, а потом я сползла под стол и споткнулась о тяжелый кожаный мешок. Я споткнулась, мешок упал набок и раскрылся, и из него покатились серебряные и латунные монеты. Их было много.

    Оронт приезжал едва ли не каждый год, и каждый раз после его приезда мы собирали свой легкий скарб и перебирались в другой город, и наконец – мне исполнилось восемь лет – оказались в Александрии, шумной, прекрасной и величественной, а оттуда по морю отправились в Иоппию, а из Иоппии – в Еммаус. Это было возвращение домой.

    Жестокий правитель Архелай накануне истощил терпение императора Августа и лишился почестей и государства. Нам ничто не угрожало…

    Так казалось не только родителям, но и Оронту. Даже прорицатели ошибаются, когда речь идет о властителях.

    Через несколько лет по совету Оронта мы уже большой семьей – на свет появились Иосиф и Яаков – переехали в Галилею и записались галилеянами. Там, в нашем доме в Кпар-Нахуме, я и видела Оронта последний раз. Иешуа ушел тогда с ним – чтобы вернуться только через семь лет…

    Оронта казнили как парфянского шпиона. Судьи придумали это, чтобы извратить его роль в событиях, раскручивающихся вокруг Иоханана и Иешуа, и тем самым извратить сами события. Но я уверена, что камень, брошенный в темноте через плечо наугад, таки да, разбил драгоценный светильник. Как ни крути, а Оронт действительно был парфянским шпионом. Но не тем шпионом, который разузнает о числе колесниц и лошадей в войске и пересылает тайные записки своим командирам, а тем, который медленно и постепенно меняет склонности и предпочтения царей и первосвященников, рассыпает и собирает царства, начинает и заканчивает войны…

    Я почти знаю это.