— Одна-единственная? — прищурился Рамон. Мэт подмигнул отцу:

— Есть и другая — твоя преданность словам.

Рамон пожал плечами:

— Слова имеют вкус.

— А чародей — дегустатор, — задумчиво протянул Мэт. — Забавный парадокс. Но я надеюсь, мы найдем и еще кое-какие побочные эффекты во вражеской тактике, которые сможем использовать против Гролдора. Потому что... что бы не случилось, я должен вернуться домой и убрать его.

— Пожалуй, я готов к этой битве, — кивнул Рамон и, улыбнувшись, распрямил плечи. — Пешком или поедем?

Мэт сурово смотрел на отца.

— Папа, я сказал: «Я должен вернуться». Я. Понимаешь?

Рамон нахмурился.

— Но он больше мой враг, чем твой! — В его голосе тоже появилась суровость. — Я не могу допустить, чтобы ты дрался за меня!

— Гролдор — всего-навсего второстепенный театр военных действий в моей большой войне, — напомнил отцу Мэт. — «Алисанда против Найробуса» означает: «Найробус против меня».

— Да, это верно, — не стал спорить Рамон. Он помрачнел. — Но тебе нельзя оставлять другой театр военных действий, Мэтью, — Северную Ибирию, где твоему другу, королю Ринальдо, сейчас приходится ой как туго!

— Правильно, — кивнул Мэт. — Но ему сейчас нужны только хорошо налаженная система оповещения, обучение партизанским методам ведения войны да чародей при войске — если, конечно, у него до сих пор такового нет.

— Ясно, к чему ты клонишь, — вздохнул Рамон. — Это все умею я.

Мэт кивнул:

— Естественно, ты лучше меня справишься с партизанскими делами — ты ведь был когда-то рейнджером.

— И это у меня, видит Бог, получилось совсем недурно! — улыбнулся Рамон. — Но вот почему ты думаешь, что с Гролдором управишься лучше меня?

— А потому, — ответил Мэт, — что ты не вырос в Нью-Джерси. Поверь, там у нас есть такие закоулки, о которых ты и понятия не имеешь.

Глаза Рамона метали молнии.

— Я полагал, что ты избегал подобных мест! Я всегда тебе говорил, чтобы ты туда не заглядывал!

— Говорил, — согласился Мэт. — Только у меня не всегда был выбор, когда эти подонки за мной гонялись. Я знаю и массу укромных уголков, папа, и местные обычаи.

— Я мог бы отправиться с тобой!

— Я бы с радостью! — воскликнул Мэт. — Но у нас нет ни времени, ни гарантии, что мы сумеем вернуться. Помимо всего прочего, мама бьется с огромным войском, и здесь нужен кто-то; кто поможет снять осаду с Бордестанга, а поскольку Алисанде предстоит сражение с махди, единственной силой, способной выступить на помощь столице, остается войско Ринальдо.

Рамон печально понурился. Упоминание о жене, которой грозила беда, его охладило.

Мэт заметил это и решил ковать железо, пока горячо. Понизив голос, он добавил:

— И потом... кое-что я должен сделать сам — по личным причинам.

Рамон удивленно поднял брови. Глядя сыну прямо в глаза, он сказал:

— Понял тебя, сынок. Ты должен победить своих прежних мучителей тем, что одолеешь их босса в Нью-Джерси.

Мэт кивнул:

— Меровенс нуждается в том, чтобы я вернулся, и мне самому это нужно. Прошу тебя, папа. Мне надо, чтобы ты отправился на север.

Мэт провожал глазами отца. Тот, закинув походный мешок за плечи, уходил на север. Мэту стало страшно одиноко. Он надеялся только, что отец более или менее освоился в этом мире и сумеет справиться со всем, что ему встретится на пути.