– Я хочу тебя спросить. – Он старался говорить непринужденно. – Ты меня любишь?

Ему явно не повезло, потому что она отшатнулась, и ее лошадь отступила на несколько шагов.

– Что?

– Ты меня любишь?

Она, видимо, ожидала, что он заговорит о преданности, чести или долге. О том, что она знала, что ей было знакомо на собственном опыте. А он задал ей вопрос, озадачивший ее своей непривычностью.

– Люблю? – Она выпрямилась в седле. – О какой любви ты говоришь? Я восхищаюсь тобой. Я ценю твои благородные качества.

– А как насчет моих не столь благородных качеств?

– Ими я не восхищаюсь.

– Но ты любишь меня за них?

– Дэвид. – Она откинулась назад. – Нельзя восхищаться людьми за их неблагородные качества.

– А я и не хочу, чтобы ты мной восхищалась. Я хочу, чтобы ты меня любила.

Она наморщила брови, и ему стало ясно, что придется потрудиться, если он хочет, чтобы она поняла его. Он протянул ей руку, и она медленно и осторожно взяла ее в свою.

– Что ты чувствовала, когда я отпустил Филиппу с Осберном?

Всякое выражение исчезло с ее лица, пальцы похолодели.

– Я тобой не восхищалась.

– Это довольно мягко сказано по отношению к человеку, отпустившему твою любимую подругу к мужу, который наверняка убил бы ее.

Глубоко вздохнув, она призналась:

– Мне не нравились твои поступки.

– Мои поступки? Ты питала отвращение к моим поступкам?

Как искусно она провела грань между его личностью и его поступками!

– А как ты относилась ко мне?

– Я… ты мне не нравился.

Он смотрел на нее недоверчиво.

– Я испытывала отвращение к тебе.

– Ты ненавидела меня.

Она смотрела в сторону.

– Ты ненавидела меня, но ты – разумная женщина, которая всегда поступает логично, поэтому ты забыла и думать обо мне и начала строить свое будущее без меня.

Она несколько раз тщетно пыталась заговорить и наконец с трудом выговорила:

– Это не совсем так. Я потратила зря много времени, думая о том, как… как…

– О чем же?

– Как бы я хотела вырвать у тебя печень и скормить ее кошкам.

– Это больше похоже на правду. Я так надеялся, что ты сможешь это произнести.

Она слегка приоткрыла рот и покачала головой, словно недоумевая.

– Когда ты приехала в замок Осберна и увидела меня сражающимся с ним, о чем ты подумала?

– Я подумала, что ты понял ошибочность твоего…

– Я тебе не верю!

Эта резкость не могла не шокировать такую сдержанную и искушенную в дипломатии женщину, как Элисон, но она продолжала, тщательно выговаривая каждое слово:

– Мне хотелось выразить свою радость не совсем пристойным образом.

Он с облегчением усмехнулся и поддразнил ее:

– Непристойным образом, вот как?

– Мне хотелось прыгать и громко кричать.

Это было очень важное признание. Но Дэвиду его было мало.

– И все это потому, что ты была рада видеть меня. Стала бы ты так радоваться, если бы Филиппу защитил кто-нибудь другой?

Кончики ее пальцев щекотали ему ладонь, губы улыбались, взгляд стал рассеянным.

– Нет. Я знала, что этим рыцарем будешь ты.

Ее слишком быстрый ответ подействовал на нее саму отрезвляюще.

– Я хочу сказать, я наняла тебя, чтобы ты защитил меня, и я ожидала, что ты исполнишь свой долг.