— Я люблю тебя, — произнес он. Дебора стянула с него рубашку.

— Я люблю тебя, Зак, — прошептала она. — Ястреб, мой красивый гордый возлюбленный. Когда я была одна, потерянная и оскорбленная, ко мне прилетала эта прекрасная птица. Я знала, что это — ты. Она вернула меня к жизни, когда я уже совсем отчаялась.

— До чего же ты хороша! — прошептал он, лаская ее грудь, ее затвердевшие соски.

— Мы — единое целое, Дебора. Ты владеешь моим сердцем, а я — твоим. И так будет всегда.

— Всегда, — прошептала она.

Они долго и неистово ласкали друг друга. Вдруг Дебора рассмеялась:

— Наш ребенок напоминает, что нас сейчас трое.

Зак положил ладонь ей на живот и ощутил сильные толчки. Он закрыл глаза, лицо его приняло сосредоточенное выражение. Потом губы его тронула едва заметная улыбка.

— Надеюсь, он не возражает, что я немного побуду с его матерью.

Дебора затаила дыхание. И когда он вошел в нее, издала стон.

Объятая огнем желания, Дебора прошептала:

— Пожалуйста, Зак, пожалуйста, люби меня…

Волна облегчения захлестнула ее и унесла так высоко, что ей показалось, будто она коснулась луны. Глаза Зака горели от страсти, но ей казалось, что это огни фейерверка. Зак застонал, она услышала его прерывистое дыхание.

— Usъni, — прошептал он, когда взорвался внутри у нее.

— Usъni.

Навсегда. Да, навсегда.

Эпилог

Пекос, Техас, 1873 год

— Я получила письмо от Джудит.

Дебора протянула Заку листок. Он взглянул на аккуратный почерк и вернул письмо.

— Кажется, она счастлива с тех пор, как они поженились.

— Да.

Дебора сложила листок, засунула его обратно в конверт, улыбнулась и посмотрела на мужа, державшего на руках ребенка.

— Как хорошо, что мы успели с разводом. Они с Декстером ждут ребенка следующей весной.

Улыбка тронула его губы.

— Бедный ребенок, — пробормотал Зак.

Дебора закрыла ему рот рукой.

— Это нечестно. Джудит хотела, чтобы ее кто-то любил, а Декстер…

Она замолчала, он поднял брови и лукаво усмехнулся:

— Ты собиралась сказать что-то хорошее о несчастном Декстере? Я жду.

Он не смог удержаться от смеха под ее укоризненным взглядом.

— Милая, ты же знаешь, что он скуп и амбициозен. Но твоя кузина, видимо, знает, во что ввязалась.

— Разумеется. Но она любит его, и это главное, — со вздохом ответила Дебора.

Зак с болью, вспомнил годы, проведенные без любви. Слава Богу, эти воспоминания постепенно стирались из памяти. У него была Дебора, у него был сын, вечно норовивший обмочить то пеленки, то колени отца. В этот момент дверь открылась, и послышался голос Эмили Баннинг-Майлз.

— Закари, дорогой, нечего морщиться. С детьми, такое случается. — Женщина поднялась на крыльцо. Ее голубые глаза сияли, как и глаза сына.

Она взяла у Зака ребенка и стала нашептывать ему ласковые слова. Ребенок смеялся, размахивал ручонками и смотрел на бабушку золотистыми глазами, обрамленными густыми ресницами. Его темные волосы и кожа говорили о его происхождении, но улыбка была точь-в-точь как у бабушки. Зак говорил, что его глаза похожи на волчьи. И поначалу называл сына Волком.

Дебора настаивала на том, чтобы дать сыну более подходящее имя, и Эмилия ее поддержала. В конце концов, остановились на имени Калеб Гамильтон Баннинг. Маленький Калеб с готовностью откликался на любое имя, что не нравилось ни Деборе, ни Эмилии. Шести месяцев от роду он проявил такую активность, что буквально завладел всем домом.