– Сюда! Берём её!

Я вздрогнула и вскочила на ноги, едва удержавшись.

– Потерялась, пташка? – захохотал один из воинов, преградив мне путь, явно довольный находкой.

Сердце сорвалось в бешеный бег, когда горящие взгляды чужаков вонзились в меня с двух сторон. Я бросилась в сторону, попытавшись вырваться из ловушки, но путь был отрезан другим всадником.

– Что вам нужно?! – вскрикнула, зажатая между боками жеребцов.

Один из воинов спрыгнул на землю и подступил. Грубо схватил меня за шкирку и толкнул к дороге.

– Пошла! – рявкнул.

Я полетела вперёд, угодив в руки другого воина, что успел спешиться и поймать на лету. Я охнула, больно ударившись о твёрдую грудь мучителя, который тут же схватил меня за шиворот, другая же большая шершавая ладонь мужчины опустилась на поясницу и бесцеремонно сползала на ягодицу. Я стиснула пальцы в кулаки и вскрикнула от боли, когда в руку вдруг впилось что то острое. Осколки какого то сосуда, который я сжимала всё это время в пальцах, посыпались на землю. Кровь мгновенно проступила из множества ранок, делая ладонь влажной. Инстинкт сработал быстрее, чем я смогла что либо понять – перехватив самое горлышко, я извернулась и ударила, метясь в шею.

– Берегись, Альвад!

Жёсткая хватка сомкнулась капканом на моём запястье, останавливая.

– Ах ты, полоумная дрянь! – рыкнул Альвад.

Я дёрнулась, попытавшись высвободиться, но сразу же пожалела – воин вывернул мне руки за спину так, что я жалобно вскрикнула от резкой боли, прострелившей лопатки.

– Осторожней, Альвад, – остановил другой воин, подходя ближе, заглянул мне в лицо. – Где остальные, дикарка?

Морщась от острой боли, раздиравшей в клочья мышцы, не могла сказать и слова.

– Все ушли. Я осталась одна.

«Но почему я осталась?» – внезапное отчаяние непонимания и путаницы обездвижило.

– Куда ушли? Говори!

Я промолчала.

– Отвечай! – дёрнул руку выше, вынуждая стиснуть челюсти.

– Гори в огне, – зло прошипела сквозь зубы больше от страха, что не могу вспомнить.

Хлёсткая пощёчина опалила щёку.

– Выбирай слова, дикарка.

– Токар, эта дрянь едва не перерезала мне глотку, за подобные выходки её нужно наказать, – прошипел мне на ухо стоявший позади Альвад.

– Испортишь шкурку, Халар на лоскуты порежет твою, – Токар сорвал с пояса верёвку и подступил ко мне.

– Сюда иди, – перехватил мои руки, дёргая на себя, и принялся наматывать на запястья грубую верёвку. – Пусть Халар её пытает. Посмотрим тогда, как она заговорит.

Закончив, он прыгнул в седло своего коня, привязав другой конец верёвки за луку, а потом тронулся с места, ударив в бока животного пятками. Натянутая верёвка дёрнула меня за руки, заставляя ткнуться вперёд и шагнуть.

– Пошла! – гаркнул изувер, оборачиваясь на меня. – Если посмеешь что то выкинуть ещё – передумаю, и ты хорошенько ублажишь нас. Всё равно никто не знает, сколько потаскух мы привезём в лагерь.

Тяжело переступая ногами, следуя за ними на привязи, я промолчала. Альвад довольно оскалил зубы и сплюнул.

– Я бы наплевал на приказ и развлёкся бы с этой тигрицей, – проговорил он, поворачиваясь к соратнику.

– А если она окажется той, которую Халар ищет? – Токар обернулся, коротко глянув на меня.

На этом разговор был окончен. Мы шли через всё разрушенное страшной стихией селение. Неужели это мой дом? Я не узнавала. Обрывки воспоминаний сменялись одно за другим: как мы покидаем это место, как Кайса говорит мне что то важное… Но что именно? Голова разболелась от попытки вспомнить. Я чувствовала, что произошло что то страшное, непоправимое.