«Я не могу стать твоей женой, Энтони», – в отчаянии подумала Кирнан. Она готова была произнести это вслух…

Нет, не теперь. Выдавив улыбку и чувствуя себя преступницей, она ответила Энтони нежным взглядом.

Дэниел Камерон в отличие от брата остался и поведал, что их ночная экспедиция в Плезант-Вэлли не выявила никаких признаков бунта.

– Только жалкая кучка фермеров и рабов, которые, похоже, сами до смерти боятся Джона Брауна! – со смехом закончил свой рассказ молодой человек.

– Значит, этот кошмар уже позади, – удовлетворенно заметил Джон Маккей.

– Ну да, остался только суд. Брауна наверняка повесят, – высказал свое мнение Дэниел о вердикте присяжных как о деле давно решенном.

Беседа потекла дальше, и вдруг Кирнан поймала на себе внимательный взгляд Камерона-младшего.

Сказавшись больной, она покинула гостиную и поспешила укрыться в спасительной тиши своей спальни.

Утром Кирнан узнала, что Джесса вызвали в Вашингтон.

В следующий раз они увиделись лишь двадцать седьмого октября, во время суда над Джоном Брауном.

Через день после своего поражения Браун был привезен в Чарлстаун, маленький городишко в нескольких милях от Харперс-Ферри. Двадцать пятого октября он и четверо его сообщников впервые предстали перед судом. Им было предъявлено обвинение в измене Конфедерации, подстрекательстве рабов к неповиновению и в убийстве невинных людей. Обвиняемые себя виновными не признали и потребовали дополнительного расследования для каждого.

Первым судили Джона Брауна.

Джон Маккей, Томас Донахью и оба Миллера заранее собрались в суд. Намерение Кирнан отправиться вместе с мужчинами вызвало их дружное недовольство. Они наперебой отговаривали ее, и в конце концов девушка усомнилась в своем решении, но тут в голове ее мелькнуло, что там наверняка появится Джесс, поскольку он был свидетелем всего происходившего.

Последнее время Энтони был к ней чрезвычайно внимателен. Он, конечно же, нравился Кирнан, но только как добрый, заботливый друг. Будь это в ее власти, она ни за что не стала бы его огорчать. Впрочем, для серьезного разговора с Энтони время еще не настало. Пока девушка, как могла, тянула с объявлением о помолвке. Когда же Энтони решительно потребовал от нее ответа, она ухватилась за тот предлог, что ей хотелось бы продолжить образование.

– Кирнан, – сказал ей как-то Энтони вежливо, но твердо, – не забывай, мы не становимся моложе.

В действительности он имел в виду лишь ее одну, ибо мужчины могли жениться в любом возрасте. Своей безупречно вежливой репликой молодой человек деликатно напомнил Кирнан, что ей уже восемнадцать. Обычно девушки их круга вступали в брак значительно раньше.

– Тогда тебе лучше поискать другую невесту.

– Об этом не может быть и речи! – с негодование» воскликнул Энтони. – Если хочешь, учись, я не буду тебе препятствовать, хотя, на мой взгляд, ты и так достаточно хороша, чтобы украсить мой дом.

– Энтони, я не уверена…

– Мне не нужен никто, кроме тебя.

– Энтони, – собравшись с духом, выпалила девушка, – я не уверена, что люблю тебя!

– Зато я тебя люблю. Моей любви достаточно для нас обоих, и что бы ты ни говорила, Кирнан, тебе не удастся меня переубедить!

«Даже если я скажу, что провела ночь с другим? – подумала Кирнан. – Или что я люблю его и всегда любила?»

Боже, как сказать Энтони правду? Как это сделать, не нанеся ему душевной раны?

Появившись в зале суда в сопровождении Энтони, Кирнан горько пожалела о своей нерешительности.