Джесс соскочил с Пегаса и потянулся к Кирнан. На мгновение оба замерли, прижавшись друг к другу, и он запечатлел нежный поцелуй у нее на губах.

– Я люблю тебя, Кирнан.

– Я тоже люблю тебя, Джесс, – грустно отозвалась девушка, но тут же ее изумрудные глаза снова вспыхнули, и она с вызовом посмотрела на Камерона: – Но если Виргиния отделится, а ты не уйдешь из союзной армии, то больше меня никогда не увидишь, так и знай! – И, не желая длить расставание, метнулась к дому.

Джессу оставалось лишь молча смотреть ей вслед.

На следующее утро он проснулся с жуткой головной болью.

Отчасти виноват был он сам. Проводив Кирнан, Джесс провел остаток вечера и почти всю ночь в обществе Дэниела и бутылки бурбона: братьям было что обсудить. На рассвете Криста застала их там, где оставила. Девушка недаром носила фамилию Камерон – лихо опрокинув предложенный ей бокал бурбона, она, наконец, вытолкала братьев из-за стола.

Выбравшись из постели и завернувшись в простыню, Джесс, шатаясь, подошел к балконной двери. Отсюда открывался великолепный вид на цветущий сад, тянувшийся до самой реки. Неподалеку от дома Дэниел уже беседовал с какими-то всадниками. Одним из них оказался Энтони Миллер, при взгляде на которого голова Джесса разболелась еще сильнее, а вторым – сосед из Уильямсберга по имени Аарон Петере.

Камерон-младший с живейшим участием выслушал гостей и вдруг, сорвав с головы шляпу, подбросил ее вверх и издал воинственный клич.

– Что там еще, черт побери? – пробурчал Джесс, чувствуя, что голова у него совсем раскалывается.

Натянув бриджи и сапоги, он подошел к массивному комоду, стоявшему в углу спальни. Вытащив рубашку, Камерон вдруг замер и обвел помещение глазами, словно видел его в первый раз.

В этой комнате, как правило, обитал хозяин Камерон-холла. Джесс переехал сюда лишь несколько лет спустя после» смерти отца. Как старший сын, он являлся наследником всего обширного поместья, впрочем, раньше Джесс не придавал этому значения. Он был поглощен своей медицинской карьерой, а Дэниел с не меньшей страстью отдавался военной службе. Род Камеронов издавна славился своими военными. Первые представители этой фамилии, ступив на виргинскую землю, сражались с индейцами, и те, которые уцелели, положили начало династии. Камеронам случалось воевать и с пиратами, а дед Джесса принимал участие в войне за независимость, когда колонии боролись за свои права.

Джесс задумчиво погладил комод. Сколько он себя помнил, эта махина всегда здесь стояла, так же как и огромная кровать, в которой некогда почивал его отец, а теперь спал он сам. Не изменились и вычурные стеклянные двери, ведущие па балкон, и письменный стол, за которым составляли деловые бумаги несколько поколений Камеронов.

Джесс судорожно облизнул губы, по спине его градом катился холодный пот – казалось, неумолимо надвигается что-то страшное, кровавое…

Торопливо надев рубашку, Джесс выскочил из спальни и в коридоре снова остановился. Фамильные портреты, развешанные здесь, обычно мало привлекали его внимание, но сегодня молодому человеку казалось, что его далекие и не столь далекие предки, словно выжидая чего-то, пристально смотрели на него. Вот родоначальник клана, лорд Джеймс Камерон, и его прекрасная супруга Джесси. Вот бабка Джесса Аманда, холодная и чопорная, обвиненная в пособничестве англичанам, но сумевшая доказать свою невиновность. А вот Эрик Камерон. Глаза его, такие же пронзительно-синие, как и у самого Джесса, с лукавым прищуром взирают на далекого потомка. Он будто бы спрашивает, готов ли молодой человек постоять за то, что ему дорого.

А вот и портрет отца. На Джесса взирает седовласый старец, но глаза его смотрят все так же молодо, как и в юности. Однако чувствуется в этом взгляде и мудрость, которая приходит лишь с годами.