Трудно. Затекли. Сперва их вообще не чувствую. Но вот начинается покалывание, ломота, тягучая боль. И кисть с трудом поддается вращению. Смотрю на нее.

Гипнотизирую: ну, миленькая, тянись… тянись… в тебе одной спасение… И рука начинает сгибаться. Бинт потерял свою жесткость. Очевидно, во время удушения я сумела, дрыгая руками, его растянуть. Хватаю! Правильно хватаю — лезвием вниз. Теперь не спеша, чтобы не нарушить храп, нужно резать. Ох, он совсем не поддается! Приходится тянуть руку к себе и в это же время не то резать, не то пилить, не то давить. Самое трудное — сделать надрез. Рука устает. Лежу не двигаясь. Перевожу дух. В такие минуты особенно страшно, что проснется. Он убьет, наверняка убьет. Храп успокаивается. Начинаю все сначала.

Пошло… Пошло! Неожиданно легко. Нож скользит… Все! Рука свободна. А значит, и вторая? Не знаю. Не могу двинуть. К тому же под мышкой голова Валерия. Так и жду, что она внезапно поднимется. С каким же восторгом перерезала бы его гладкую длинную худую шею, способную носить такую дурацкую голову. Но не получится. Я убить не смогу. Так будет всегда — одни убийцы, другие — жертвы. И местами им поменяться невозможно. Левую руку тяну прямо над его головой. Храп стихает. Влажные губы касаются моего тела. Целует… по-моему, во сне. Его рука, недавно державшая нож, сползла к низу живота. Тело какое-то неповоротливое. Если проснется — ударю. Он бурчит неразборчиво. Дергается телом. Уверена, ему снится, что убивает меня. Пусть подольше снится. Ногой и рукой касаюсь пола. Соскальзываю вниз. На четвереньках огибаю кровать. Боже!

Видел бы кто меня! Левая рука до сих пор бесчувственная. Подгибается. Тянет ватной тяжестью. Храп Валерия успокаивается. Куда они дели мое платье? Дубленку вижу, а белья нет. Задеваю ногой стул. Пригибаюсь к полу. Храп прекращается.

Валерий хлопает рукой по кровати. Боже! Убьет! Вскакиваю. Нет… Выпрыгиваю и висну на дверной ручке, поворачиваю ключ. Сзади скрипит кровать, и тяжелый удар ногами об пол. Он встал! Дубленка висит на двери. Тяну ее вниз. Рву подкладку и босиком проскальзываю в коридор. Хочу закрыть дверь, но сильная мужская рука не позволяет. Валерий тянет на себя. Упираюсь в косяк ногой. Сопротивляемся в полной тишине. Сил не хватает. Размахиваюсь рукой с ножом и бью в расширяющийся проем двери. Он мгновенно отпускает дверь. Она легко захлопывается. Оторвавшись от ручки, по инерции отлетаю к противоположной стене коридора. Удерживаю равновесие и бегу к выходу. В ушах отдается шлепанье собственных босых ног.

Лихорадочно щелкаю всеми замками. Наконец здоровенная дверь поддается… Боже!

Я на лестничной клетке. Бегу, вернее, прыгаю через несколько ступенек. Вниз!

Вниз! Вниз! Проношусь мимо почтовых ящиков. Наверху хлопнула дверь. Это он!

Ничего не видя перед собой, буквально вываливаюсь на улицу. Почему-то бегу по сугробам. Увязаю по колено. Перед глазами прыгает свет фар. В машине кто-то сидит. Еще чуть-чуть — и я плюхаюсь на переднее сиденье. Смотрю в удивленные глаза парня и от бега, страха, исступления не могу произнести ни слова. Он тоже молчит. Уставился, идиот. Ах, да! Дубленка распахнулась и открыла грудь. Резко запахиваюсь.

— Едем… Меня хотят убить!

Поздно. В лучах фар возникает фигура Валерия.

— Он — убийца!

Валерий размахивает ножом и кричит:

— Вылезай!

Пытается открыть дверь. Парень протягивает руку и нажимает кнопку на моей двери. Теперь ее не открыть. Валерий обегает машину и дергает его дверь:

— Выпусти ее! Она меня обокрала!

Парень вопросительно смотрит на меня.