Поэтому гамбургеры, пицца, картофель мне не, страшны. А Наташка от мучного из всех платьев выпирала. Съесть-то, конечно, мы все съели. Но от злости Наташка его продинамила. Он стал ко мне клеиться. Я ни в какую. Целовать — целуй, а об остальном у нас с Наташкой договор — чтобы я ее мужикам не давала. Честно говоря, я и боюсь их. У меня до Наташки и было всего раз-два и обчелся. К. тому же мои сверстники. Лохи. Все недавно из армии. Правда, когда крутой мужик попадался, а Наташка была не в форме, она сама просила, чтобы я вместо нее легла. Мука была мученическая. Я не могла расслабиться. Наташка либо лежала, либо сидела рядом. Меня сковывало смущение. Потом приспособилась напиваться.

Только Наташка с просьбой, я тут же раскручиваю на «Кровавую Мери», а когда в голову ударит, ложусь, и пусть делают, что хотят. Югослав отвязался быстро. Дал денег на парикмахерскую и ушел. Мы смеялись и пили «Амаретто». Он очень жалел, что поставил на стол сразу две бутылки. На радостях вытащили Пата из его берлоги и запихали в него оставшиеся гамбургеры. Пат от еды никогда не отказывается. Потом пришел Стае с двумя приятелями. Большие, толстые, в костюмах. Пат хотел слинять, но Стас его задержал. Я занялась приготовлением «Кровавой Мери», а они стали спорить, пропьет Ельцин Россию или нет. Пат ненавидит всех, кто у власти. Потому что из бывших. Зря Стас его завел. Сам еще недавно обувной мастерской заведовал, а теперь отрастил пузо и называет себя надеждой России. Друзья его — тоже бизнесмены. Пат так и сказал: «Что-то слишком много надежд у России. На всех ее, бедной, не хватит». Ругались долго и громко. Настоящий митинг устроили. Наташка не выдержала, сняла царским жестом трусики и заткнула ими рот Стасу. Все повалились со смеху. Один Пат сделал круглые глаза. Лицо искривилось, нижняя губа задрожала. Я испугалась. А он страшным взглядом вперился во всех нас и бросился в коридор. Мы и понять не успели, как хлопнула входная дверь. Наташка вдруг развеселилась. «Слава Богу, ушел старый дурак! Свобода! Раздевайся, княгиня!» Ну, конечно, я сделала десять порций «Кровавой Мери» и должна была их бросить, чтобы выполнять ее капризы.

Отказалась и начала выпивать. Мужики взяли мою сторону. Слишком резкий переход от политики к сексу их озадачил. Принялись выпивать. Наташка в наглую разделась и улеглась прямо на стол. Две рюмки опрокинула. Пили и закусывали ее задницей.

Что ни поцелуй, тотчас синяк. Хорошо, что она не видела. Потом ее Стас унес трахать в мою комнату. А меня с двух сторон его приятели обхватили. Сижу между двух животов и боюсь — задавят. Тут я в ванную и соскочила. А когда вернулась, смотрю — в комнате один Стас в рубашке, галстуке и без штанов. Оказывается, приятели вдвоем на Наташку навалились. У Стаса глаза натраханные. Ему много не надо. Он женщину только завести может. Поэтому и ходит с приятелями. Но мне все равно. Главное — приставать не стал. Пили мы с ним и болтали. О чем? Черт его знает. Наверное, Стас умный, но уж больно некрасивый. Хотя добрый. Когда сам гуляет. Атак из него денег не вытрясешь. Короче, я напилась. Из комнаты неслись стоны Наташки и хрипение приятелей. Создавалось впечатление, будто два катка затрамбовывают под асфальт кошку. Умела Наташка мужиков заводить. Даже меня передернуло. Если бы Стас был в состоянии, я бы сама его на себя затащила. Но он уже клевал носом. Пришлось продолжать беседу с «Кровавой Мери» в одиночестве. Боже, зачем об этом вспоминать?! Я просто боюсь думать о нем. Но он был. Когда мы вместе с Наташей и друзьями Стаса достаточно выпили, Стас, пошептавшись с ней, потащил меня в комнату. Сил сопротивляться не было.