— Давно пора было отчитать Элизабет Марли за ее безобразные выходки, браво! — воскликнула она с искренней улыбкой. — Я Эвелин Дюпре. А вы, надеюсь, Ребекка Маршалл?

— Да, но откуда вы знаете?

— Нам сообщили, что вы приедете завтра. Вы стали четвертой фрейлиной герцогини Кентской. К сожалению, Элизабет Марли тоже одна из нас, а это означает, что вы не сможете избегать ее, как, впрочем, и мы.

Эвелин была довольно хорошенькой: рыжеватые волосы и зеленовато-карие глаза. Судя по виду, она была на год-другой моложе Ребекки. Для того чтобы стать фрейлиной, было вовсе не обязательно достичь брачного возраста. Обычно эта служба длится не менее четырех лет или до следующих выборов придворных дам.

— Значит, я не единственная, кто пытался с ней подружиться? — полюбопытствовала Ребекка.

— Господи, конечно, нет. По-моему, она одинаково ненавидит всех девушек. Она приехала первой и на этом основании считает себя вправе командовать всеми, чего, конечно, мы не признаем. — Эвелин вдруг нахмурилась. — Честно говоря, она из кожи вон вылезла, чтобы выжить свою первую соседку, и, судя по тому, что я подслушала в Желтой гостиной, на вашу долю выпала нелегкая участь делить с ней комнату.

Ребекка поморщилась и кивнула:

— И ничего тут не поделать.

— Почему же? — удивилась Эвелин. — Попросите отвести вам другую комнату, в противном случае она испортит вам жизнь. На это может уйти несколько дней, но все усилия будут вполне оправданны. По крайней мере вы сможете хотя бы ночью отдохнуть от нее.

— Я не посмею, — вздохнула Ребекка и передала слова лакея.

— Очень жаль, но вы, кажется, правы, — согласилась Эвелин. — Нельзя, чтобы королева поняла, что ошиблась в своих суждениях относительно одной из фрейлин.

— Я постараюсь что-то придумать, — заверила Ребекка. — Теперь я поняла, какая она лгунья, и больше не попадусь на ее удочку. Но что случилось с ее первой соседкой?

— Через два дня после приезда девушку с позором отослали домой. Элизабет спровоцировала ее на скандальную сцену. Что там было! Крики, вопли, ругань, и бедняжка к тому же горько плакала. Я еще не видела, чтобы кто-то так сильно расстраивался! Она даже оскорбила леди Сару, когда та попыталась вмешаться, а этого никак не следовало делать, — шепотом добавила Эвелин.

— Вы имеете в виду леди Сару Уилер? Даму, к которой я должна явиться завтра утром?

— Да, мы все находимся в ее распоряжении. И это очень хорошо. По крайней мере она англичанка. Вы знаете, что герцогиня — немка и ее родной язык немецкий? Она так плохо говорит по-английски, что ее с трудом понимают.

— Знаю, — усмехнулась Ребекка. — Сама я почти не знаю немецкого, но надеюсь выучить здесь.

— Только не это! — с притворным ужасом воскликнула Эвелин. — Я так рада, что отделалась от гувернантки, и надеюсь, мне больше ничему не придется учиться. Но нам все равно не придется слишком много общаться с герцогиней, разве что почти все дни проводить в ее покоях. Пусть старшие фрейлины герцогини изучают язык, чтобы ее понимать. Они ей прислуживают. Мы всего лишь нечто вроде декорации, как говорит моя мама. Если герцогиня должна появиться на официальной церемонии, мы будем частью ее сопровождения, но нам не обязательно быть ее компаньонками, если только она этого не потребует. Кроме того, она почти все время проводит с королевой или в детской. Она обожает внучку.

Эвелин весело хмыкнула.

Но Ребекке было не до веселья. Теперь она понимала, что хотел сказать лакей своим осторожным предупреждением.

— Но если бывшую соседку Элизабет изгнали из-за сцены, которую та подстроила, почему же и ее не попросили из дворца? — выпалила она.