Странное дело: среди паломников было довольно много женщин в длинных юбках и платьях, но эта девушка выделялась среди них, как экзотическая бабочка среди капустниц. Тем, как очень ладно, идеально по фигуре сидела на ней одежда, сочетанием ее расцветки, необыкновенным кроем – непонятно чем. Матвею, как нормальному мужику, тонкости женских нарядов были недоступны. Но то, что она выделялась, – несомненно. На ее фоне даже несколько богато упакованных женщин, промелькнувших среди паломников, казались вульгарными, слишком отшлифованными, лощеными и пустыми.

Он снова тряхнул головой, разозлившись на себя окончательно. Ну что ему до этой девицы?! Что ему вообще до каких-то женщин, кто выделяется, кто как одет?! Господи, да ему не до нее, ни до чего вообще в этой жизни! Матвею нужен только ответ, за которым он сюда и приехал!

Ответ! Объяснение! И хоть немного успокоения…

Народ хлынул на катер дурной напористой толпой занимать места, матросы старались навести порядок, покрикивали на пассажиров, успокаивали и расталкивали, упорядочивая посадку. Матвей подождал, пока самые нетерпеливые и бойкие рассядутся, и, пройдя через всю палубу, сбросил тяжелый рюкзак и встал на носу катера.

Во-первых, насиделся уже за дорогу, а во-вторых, красота вокруг была невероятная, и хотелось смотреть на нее, хоть ненадолго отвлекаясь от мучительных, изводивших мыслей. Да и привык он быть впереди и чтобы полный обзор.

Заметив краем глаза цветную юбку девушки, Матвей понял, что неосознанно все это время посадки высматривал незнакомку. Усмехнулся про себя, скорее уж смиряясь с таким неожиданно навязчивым интересом к ней, и даже немного порадовался, что она устроилась недалеко от него.

Ну, настолько, насколько вообще был в состоянии чему-то радоваться.

Ладно. Отчалили и пошли вверх по реке.

Народ пошумел, устраиваясь поудобней, рассаживаясь, погомонил недолго и постепенно начал затихать – задремывая, засыпая, укачанный мерным ходом катера. Да и то: рань еще, а люди ехали из дальних мест, большинство так и вовсе ночь не спали. А кто и не первые сутки добирается, вот, как эта девушка, например. Из Москвы-то, небось, больше суток уже в дороге, если самолетом, а если поездом, то все… Не-е, усмехнулся Батардин своим мыслям, она поездом несколько суток не поедет, да еще в такой юбке и курточке стильной.

Он прислушался к разговору за спиной. Какая-то женщина подробно рассказывала о своей жизни и болезни страшной, и Матвей даже немного посочувствовал девчушке – зачем ей все это, молодая же, своих горестей в жизни еще нахлебается, а ей о смерти безысходной.

Разговор затих. А через какое-то время женщина встала и ушла. И тут к девушке обратился мужчина, который сидел с ними рядом, и Матвей снова невольно прислушался к их беседе.

В какой-то момент их разговора Батардин перестал видеть и замечать все красоты вокруг, словно заволокло все чернотой перед глазами, и только сжимал непроизвольно челюсти, и желваки ходили на его скулах…

Тем временем катер добрался до конечного пункта и уже причаливал к пирсу.

Матвей в который уже раз тряхнул головой, скидывая навалившуюся боль, развернулся, постоял, пережидая пока схлынет основная масса людей, закинул рюкзак на плечи и двинулся к выходу.

Высокие белые стены, метров восемь, наверное, из мощных камней и две сторожевые круглые башни, возвышавшиеся над ними еще на метра два-три – одна поднималась над поворотом реки, а вторая, расположившаяся на другой стороне монастыря, смотрела через поле в лес. И территория, ограждаемая стенами, была довольно приличной. Не огромной, скорее компактной, но и не совсем маленькой. Выше забора виднелись купола небольшой церквушки и крыши каких-то монастырских строений.

Только разглядывая его, Мая поняла, что монастырь-то, скорее всего, очень старый, раз имеет сторожевые и оборонительные башенки, ну точно не сто ему лет и не двести, а побольше будет, и ужасно пожалела, что не изучила его историю и ничего толком не разузнала.