Правда, надо признаться, был один инцидент. Папины родители разводились лет десять назад и даже поделили имущество и разменяли квартиру, но через три года снова поженились и съехались и живут теперь в полной любви и благости. Что это было? Они только посмеиваются и переглядываются загадочно, когда кто-то из семьи пытается их расспрашивать на эту тему, а бабуля напускает туману, заявляя:

– Небольшие расставания только укрепляют брак!

– Ничего себе небольшие! – возмущается Майка. – Вы даже квартиру разменяли и три года не жили вместе.

– Кто тебе сказал, что не жили? – принималась смеяться бабуля.

– Мы ходили друг к другу в гости на свидания, – подмигивал внучке дедушка.

И что? Это событие можно назвать трагедией жизни, так неисправимо сильно повлиявшей на психику Майки? Да, когда они развелись, ей исполнилось двадцать три года, и психика у нее была вполне себе устойчивая, а странный психоз первой несостоявшейся свадьбы она уже пережила!

Но крутой специалист в психологии все расспрашивал и расспрашивал ее о детстве, задавая все более странные вопросы, совсем уж забурившись в какие-то дебри типа: а не видела ли она случайно в детстве, как родители или кто-то из взрослых родственников, знакомых занимаются любовью?

Да ни случайно, ни нарочно не видела!

И вообще росла нормальным ребенком в нормальной здоровой семье с классными умными родителями и родственниками!

Все!

Послала она эти сеансы подальше… И обеспокоенные родители отправили ее к сексопатологу, не менее известному и дорогому, чем психолог. Ну, там Майи хватило ровно на одно посещение и то не полное.

После того как – будете смеяться, тоже мужик лет под шестьдесят, не самой привлекательной внешности – битый час задавал ей вопросы такой беспардонной интимной откровенности, что Майка даже подумала про себя грешным делом, что он тайный эротоман и извращенец, нашедший прекрасное применение своему извращенному уму, выбрав подобную и вполне официально разрешенную профессию; она просто ушла с середины сеанса, не сделав даже ручкой доктору по сексу.

Потом была какая-то бабка-знахарка в далекой деревне, куда Майю отвез папа. Знахарка долго ходила вокруг девушки, что-то приговаривала, жгла свечки, брызгала водой и читала молитвы. И вынесла вердикт:

– Здоровая, нормальная девочка. Никакой черноты на тебе нет, ни порчи, ни сглазов и никакого «венца безбрачия» тоже, – решительно заявила старушка и добавила: – Одаренная ты хорошим видением, знанием и чувствованием, вот и мучаешься, разрываясь между тем, что душа говорит, и тем, как принято сейчас у людей жить. Не слушаешь душу-то. А судьба у тебя интересная, богатая жизнью, переменами и чудесами, если не испортишь по глупости. – И как отрезала: – Все. Иди.

Окончательно все успокоились и поставили точку в вопросе Майкиной замысловатой фобии после того, как однажды вечером недели через три после их возвращения от знахарки на кухне за ужином папа выступил с речью. Они ели, о чем-то разговаривали, и мама, неожиданно погладив Майю по голове, вздохнула расстроенно и совсем не в тему общего разговора вдруг спросила:

– И что нам теперь делать с этой ее проблемой? К какому специалисту идти?

– Да ничего не делать и никуда не идти! – возмутился папа. – И нет у Майи никакой болезни и психоза! Просто мы с тобой, Лорик, воспитали слишком добрую и ответственную дочь.