Тогда он был следователем по убойным делам в полиции Вашингтона. В последний раз, когда она его видела, он крепко спал и был совершенно обнаженным. Она выскользнула из его дома, бесшумно и быстро, с такой сноровкой, какая приходит только с опытом, ее бедра все еще приятно ныли после ночи, проведенной с ним.

Это было два года назад. Он позвонил на следующий день, желая встретиться, и она проигнорировала звонивший телефон, потому что всегда поступала именно так. Таковы были правила.

Она не ожидала, что не ответить на звонок будет так тяжело. Она нечасто испытывала искушение и плохо с ним справлялась. Она пыталась похоронить это чувство – и воспоминания о ночи с Гэвином – глубоко внутри.

Но едва ли это было возможно сделать, когда он стоял прямо перед ней, такой же неотразимый, как и прежде. Эта широкая нахальная улыбка была одной из причин, по которой Грейс оказалась в его постели. Тогда она свела ее с ума, и даже сейчас она чувствовала, как ее тело откликается на нее. Она ощущала на коже покалывание под его обжигающим взглядом; она вдруг остро осознала, как идет ей это платье, ощутила, как касается обнаженной спины летний ветерок. Но ее лицо осталось бесстрастным: он не должен был заметить, насколько она сбита с толку. Иначе он попросту использует это, чтобы дразнить ее.

– Детектив Уолкер, – сказала она холодно. – Нынче изображаете шофера.

Его карие глаза мерцали в свете фонарей.

– Я теперь специальный агент Уолкер, – сказал он.

– Вижу. – Грейс остановилась перед ним. Она приблизилась, и ее поразило, каким высоким он был. Она была высокой женщиной и любила каблуки, не привыкла смотреть на мужчин снизу вверх. Но он был сложен как воин из былых времен. Ширина его плеч, сила, которая, казалось, заряжала воздух вокруг него, заставляла ее трепетать… не в страхе, а в предвкушении. Она была уверена, что стоит ей закрыть глаза и она перенесется в ту ночь, проведенную вместе с ним, почувствует, как его руки обхватывают ее талию, как он поднимает ее, будто она легче перышка.

Ей нужно собраться. Ему ничего не стоило понять, как его появление поразило ее. Она даже думать об этом не хотела.

Грейс улыбнулась.

– Должна признать, я несколько удивлена, – сказала Грейс. Почему он здесь, какова истинная причина? Пол, несомненно, сказал ему, за кем он заезжает. Он сам вызвался? Может, это просто его очередная игра, чтобы подразнить ее? Или же нечто большее?

– Что, мои действия не вписываются в мой психологический портрет, Грейс? – спросил он, скрестив руки на груди, облокотившись на джип, напоминая ковбоя в салуне во времена Дикого Запада.

Она пристально посмотрела на него.<