— Матросы, — продолжал он, — вытаскивали крабов из сетей. И она тоже с ними, МОЯ ПОДРУГА.

Дикое веселье поднималось во мне, хотя — чуяло мое сердце — ничем хорошим эта история с ПОДРУГОЙ не кончится. Зловещая пауза подтверждала мои подозрения.

— Она взяла краба, — сказал Автандил, — бросила, НО НЕ ТАК, КАК НАДО. И МАТРОСУ ОДНОМУ КРАБ КЛЕШНЕЙ НОС ОТХВАТИЛ.

— Совсем? — мама чуть в обморок не упала.

— Напрочь, — махнул рукой Автандил.

Мама упала в обморок. А папа забеспокоился и спросил:

— Что это за грохот?

Когда все утряслось, они с Автандилом Эльбрусовичем сели играть в шахматы.

Автандил Эльбрусович очень жульничал. Папа рассердился. Но потом смягчился, потому что Автандил Эльбрусович сказал:

— Благодаря моему дедушке (у меня есть с собой его фотография) Батуми был освобожден от турок.

И тут он увидел гитару.

— Андрюха! — вскричал он. — Сыграй, а? Мою любимую!.. — Он обнял меня за плечо, прикрыл глаза и улыбнулся. — МОЙ ДРУГ научил меня ей! — и он запел, сбросив тапочки, с ногами забравшись на стул:

Он сидел на стуле, как орел на Эвересте. Глаза блестят, взор вперен в облака. Мама смотрела на него боязливо: не устремится ли этот орел ввысь, не раскокошит ли окно?

— «МЫ ВСЕ-Е-Е УХО-ОДИМ ПОНЕЕМНО-ОГУ, — с чувством подхватил папа, так же раздувая ноздри и безумно улыбаясь, как Автандил, — В ТУ СТРА-АНУ, ГДЕ ТИШЬ И БЛАГОДАТЬ!!!»

Я прямо зашелся от таких чудесных слов. Я бешено ударил по струнам. А Кит взревел.

— Так не пойдет, — сказал Автандил Эльбрусович.

— Вы меня заглушаете. И вообще, что у тебя за инструмент?

— Отличнейшая гитара, — сердито сказал папа.

На папиной гитаре надпись: «Мотивы дембиля — крик свободы». Кто-то выжег. И роза. Я раньше думал: кто такой Дембиль? Я думал, это иностранный композитор. А это демобилизованный солдат!

— Однажды я сделал себе гитару, — сказал Автандил Эльбрусович. — Просил лучших мастеров, никто, как я хотел, делать не соглашался. «Это все равно, — говорили они, — что просить кривой гроб». Я сделал ее за два года. Пришел с ней и встал во дворе консерватории. Все высыпали на балконы. «Сыграй!» — кричат. Я только струны тронул. Они: «Что это было, слушай! Это же бархат и хрусталь. Нижние — бархат, верхние — хрусталь!»

Тут приезжает гитарист из Испании. Со своей гитарой. «Три тысячи, — говорит, — за нее заплатил! Чистая бразильская ель и палисандр». А у Автандил а Эльбрусовича — адыгейская ель и тута.

Разошлись Автандил Эльбрусович и знаменитый испанский гитарист по разным комнатам. А слушатели столпились в коридоре. И что же? Всемирно известного гитариста от Автандила Эльбрусовича ни один профессор консерватории не смог отличить!!!

— А вы кто по профессии, если не секрет? — папа бросил на Автандила пронзительный взгляд.

— Сторож корабля на приколе. Корабль «Титан». Смотрю, чтоб не подожгли. А то он сгорит в пятнадцать минут. ОН ВЕСЬ — ДЕРЕВО И КРАСКА!

Звук полыханья корабля «Титан» я слышал в себе, когда смотрел на Автандила. Я и Автандил — мы одного поля ягода. Я плохо себя чувствую, когда вокруг ничего не происходит. А в жизни Автандила не наступало затишья.

Все мои знакомые взрослые в любой момент готовы уснуть или впасть в уныние. Автандил же Эльбрусович, хоть ночью разбуди, готов поведать волнующую историю или захохотать во все горло.