— Ну, ты-то умеешь исцелять наложением рук и приходить в сны, — великодушно признал Гельринг.

Эральду стало совсем неловко. Ведь не объяснить, что дар мало зависит от него самого. Это просто дано, не контролируется, в принципе — может исчезнуть в любой момент, как всякий дикий талант. Хуже того — что теперь делать с новым статусом? С той работой, которую предполагает корона?

Или Алвин в своё время сказал правду: Эральд — просто артефакт? Талисман?

Неважно. Пусть хоть так. А потом посмотрим.

За завтраком как-то само собой решилось, что войны не будет. И пожара не будет. И Улькар, в сущности, благодарен Эральду, а Гельринг не держит зла. Джинера начала расспрашивать о серебряных розах, о каких-то легендарных драконьих ремёслах или искусствах — и наметилось что-то вроде будущего торгового соглашения. И Эральд думал, что пока всё идёт как бы само собой — но долго так продолжаться не может. К тому же никак не выбрать момент поговорить с Джинерой.

Потому что Джинера теперь — его невеста. И её это, похоже, абсолютно не смущает и не тревожит. Зато Алвин смотрит на неё глазами больными и безнадёжными… или виноватыми? Боль Алвина Эральд чувствовал постоянно, и всё время хотелось его держать — всё-таки, прикосновения и впрямь помогают, если это не совсем плацебо, конечно.

А ещё много с кем надо было поговорить. И этот случай представился гораздо быстрее, чем Эральд ожидал: после завтрака просто пришёл лакей, вышитый золотом сплошь, и сообщил, что государя ожидают в Зале Совета. И всё.

И драконов пришлось оставить отдыхать в гостиной, потому что непонятно было, кто заведует помещениями и куда их ещё можно устроить. Эральд подумал о горожанах, ждущих ливня огня с небес — и сказал, что совершенно необходимо всех успокоить. Кого-то отправили по городским храмам, на дворцовую и рыночную площади и по улицам — сообщить, что драконы прибыли в гости к чудом вернувшемуся благому государю. Какие плоды это принесло, Эральд пока не знал.

Он просто пошёл в Зал Совета с тремя друзьями.

По дороге ещё успел шепнуть Джинере:

— Тебя, наверное, уже задёргали все эти перемены, да? И ещё я на твою голову…

— Ты тоже будешь называть меня Рыжей? — спросила Джинера, лукаво улыбнувшись.

— Как хочешь, — сказал Эральд. — Я тебя буду называть любым цветом, цветком или чем захочешь. Или просто Джинерой. Ты ведь знаешь, что ужасно нужна мне?

— Забота о престолонаследии… — кивнула Джинера с издевательски постной миной.

— Нет. Ты просто больше знаешь о том, как быть королём — ну, или королевой. Вы все — и ты, и Сэдрик, и Алвин — старше меня, я хорошо чувствую. И умнее. Я — да что я, я — так, король на удачу… — внезапно Эральд заметил, что на бледном личике Джинеры появился пунцовый румянец. — Ты что?

— Ох, великий государь… — задумчиво сказала Джинера. — Кто же тебя учил так льстить женщинам…

Эральд не успел спросить, что Джинера имела в виду — лакей распахнул перед ним дверь в Зал, где уже собралась вся высшая знать Святой Земли. И эти люди смотрели на него и на его свиту… не очень хорошо смотрели.

Эти люди. Ох, ты ж… да ведь те же, что и в храме… банда Алвина. Только Марбелла нет — очевидно, сбежал, как только представилась возможность.

Ему, наверное, было бы тяжело смотреть в глаза Алвину и общаться с Сэдриком, подумал Эральд вдохнул поглубже и вошёл. Троица осталась было на пороге, но он обернулся, чтобы позвать друзей с собой. И члены банды проследили мрачными взглядами и их: потерянного Алвина, смущённую Джинеру и Сэдрика, ухмылявшегося в стиле "трава не расти".