— Да. Я вас записала. Спасибо, Джессика.

Я повесила трубку, и в ту же секунду Трентон сжал мои бедра, поднял меня и посадил на стойку. Мои ноги он завел себе за спину, а потом прошелся ладонью по волосам, зачесывая их назад и освобождая шею — чтобы провести по ней языком и остановиться возле мочки уха. Он обхватил губами нежную кожу, слегка надавливая верхними зубами и языком. Этот трюк уже стал моим излюбленным… пока. Всю неделю Трентон подобным образом испытывал меня, но наотрез отказывался раздевать или прикасаться к интимным местам — и все до тех пор, пока в понедельник после работы мы не сходим на ужин.

Трентон притянул меня к себе и прижался животом.

— Я еще никогда так сильно не ждал понедельника.

Я недоверчиво улыбнулась:

— Не понимаю, что за странные правила. Мы могли бы десять раз нарушить их в твоем зале.

Трентон тихонько зарычал:

— Поверь, мы наверстаем упущенное.

— Еще полтора часа у тебя никаких клиентов. — Я повернула запястье и посмотрела на часы. — Почему бы не начать работу над татуировкой на моем плече?

Трентон на секунду задумался:

— Маки?

Я спрыгнула со стойки, выдвинула ящик и достала рисунок, сделанный Трентоном на прошлой неделе. Поднесла листок к его глазам:

— Они очень симпатичные, к тому же со значением.

— Да, ты говорила. Но только забыла объяснить, в чем их значение.

— Вспомни «Волшебника страны Оз». Они затуманивают твою память.

Трентон состроил рожицу.

— Что? — спросила я, приготовившись защищаться. — Считаешь, это глупо?

— Нет. Просто это напомнило мне о новом имени Жулика, которое дала ему девушка Трэвиса.

— И какое же?

— Тотошка. Трэвис сказал, что она из Канзаса, поэтому он выбрал такую породу собаки, и все в этом духе.

— Согласна. Жулик звучит лучше.

Трентон прищурился, глядя на меня:

— Ты действительно хочешь татуировку с маками?

Я утвердительно кивнула.

— Красные? — спросил он.

— Точно такие. — Я вновь подняла эскиз.

— Хорошо, куколка. — Он пожал плечами. — Маки так маки.

Он взял меня за руку и повел к себе в зал. Пока Трентон готовил инструменты, я разделась, и он на мгновение замер, чтобы посмотреть, как я снимаю через голову кофточку и сбрасываю с плеча бретельку черного кружевного бюстгальтера. Он покачал головой и криво усмехнулся, глядя на этот безобидный стриптиз, который я только что устроила.

Когда наконец зажужжала татуировочная машинка, я уже сидела в кресле, полностью расслабившись. Было нечто сугубо интимное в том, что Трентон делал мне татуировку. То, в какой близости друг от друга мы находились, какие маневры он совершал с моей кожей, его сосредоточенное выражение лица… А на моем теле навсегда запечатлеется созданный им великолепный рисунок. Боль не имела значения.

Трентон как раз заканчивал контур, когда вернулись Хейзел и Кэлвин. Девушка зашла в зал к Трентону, держа в руках пакет.

— Я принесла вам кусочек чизкейка, — сказала она и перевела взгляд на мое плечо. — Будет совершенно потрясно!

— Спасибо! — Я просияла.

— Сегодня здесь совсем тоскливо, — сказал Кэлвин. — Подмела бы, что ли.

— Э… Кэл, она не одета, — раздраженно проговорил Трентон.

— У нее нет ничего, что я не видел бы раньше.