А Лондон жил ожиданием. Слухи ходили во множестве, и самые дикие. Дрейк захвачен в плен, говорили одни. Другие рассказывали, что у Ньюкасла состоялось генеральное сражение, в котором был потоплен английский флагманский корабль. Английский народ ждал предстоящее сражение. Среда седьмого августа была днем самого высокого прилива в Дюнкерке. Все предполагали, что войска Пармы в этот день пересекут пролив и высадятся на землю Англии, возможно, в Эссексе.

Граф Лестерский, Роберт Дадли, был поставлен во главе армии, ему был присвоен чин генерал-лейтенанта. Королева хотела отправиться на побережье, чтобы проследить за ходом битвы, но граф запретил ей. Он писал:

«Теперь, что касается Вашей персоны, являющей собой наиболее утонченный и священный предмет, которым мы обладаем в целом мире и о котором бесконечно заботимся… Человек должен содрогнуться, только подумав об этом, а в особенности обнаружив, что Ваше Величество нашло в себе достойную истинной королевы храбрость отъехать к самым пределам Вашего царства, чтобы встретиться с Вашими врагами и защитить своих подданных. Я не могу, дражайшая королева, дать на это свое согласие, ибо от Вашего здравствования зависит все и вся во всем Вашем королевстве, и, таким образом, да будем охранять его превыше всего!»

Королева нервничала, кидалась на придворных, то раздраженная, то угрюмая. Ей претило сидеть взаперти в Лондоне. Самой сообразительной оказалась добрая Бесс Трокмортон, которая в конце концов предложила:

— Возможно, ваше величество могли бы съездить хотя бы в Тилбури и проинспектировать войска. Один ваш вид значительно ободрит их.

— Господи, Бесс! Ты абсолютно права! Мы поедем в Тилбури, благо граф Лестерский, превратившийся в старую бабу, против этого-то вряд ли будет возражать.

Лестер изящно уступил, лучше всех понимая ее беспокойство. Он писал: «Милая, дорогая королева, да не изменится Ваше предназначение, если Бог даст Вам здоровья!»

Королева отплыла вниз по Темзе к Тилбури шестого августа. Ее большая барка, украшенная бело-зелеными флагами, была до отказа забита придворными дамами, тщательно отобранными кавалерами и менестрелями, весело игравшими и певшими в попытке отвлечь мысли королевы от неотложных дел. Позади королевского судна следовали еще несколько, со слугами, конюхами и лошадьми.

В то время как Рэлей ушел на флот, Эссекс оставался при королеве. Она не перенесла бы разлуки с ним, но Роберт Деверекс, не будучи трусом, воспринял ее решение с болью и стыдом. Велвет, самая младшая в придворном синклите, предложила плыть на барке своего брата, чтобы на королевском судне было бы хоть чуть-чуть просторнее. Она пригласила с собой Бесс и Эйнджел. Бесс надела розовое платье, но все последнее время ходила бледная и выглядела измученной. Теперь Велвет еще больше уверилась в том, что ее подруга влюблена в Уолтера Рэлея, находившегося сейчас в большой опасности. Велвет не осмеливалась, однако, высказать ей свои предположения. Если Бесс молчит, значит, не хочет посвящать ее в свои тайны. Любопытство же было непростительным, особенно если принять во внимание, что именно дружеское участие Бесс облегчило Велвет вхождение во дворцовый круг.

Плавание к Тилбури носило почти праздничный характер, несмотря на серьезность положения. Все были празднично одеты, трюмы судов забиты корзинами для пикника, наполненными холодными цыплятами, пирогами с зайчатиной, свежеиспеченным хлебом, сырами, персиками, вишнями и пирожками с фруктами. К корме барки Саутвуда была привязана покачивающаяся в волнах большая плетеная корзина.