– Пока шел сюда, встретил твоего обожаемого Питера Моргана. Он разгуливает по коридору четвертого этажа и демонстрирует всем желающим глянцевый журнал, в котором напечатана его мерзкая морда. Он, видите ли, был на какой-то нашумевшей кинопремьере вместе с любовницей и дочкой и не мог удержаться, чтобы не попозировать перед фотографами. Я тоже удостоился чести заглянуть в этот журнальчик. Стоит лоснящийся Морган – рожа блестит, костюм блестит, ботинки блестят, – справа от него страшненькая блондинка, слева страшненькая брюнетка. Одна уродливее другой. А он обеих нежненько обнимает за талии. Я смотрю на фотографию, а Морган у меня за спиной сюсюкает: «Ах, девочки так дружат! У них так много общего! Не правда ли, они милашки?» Я отвечаю: «Правда, Питер! Они просто красавицы! Тебе вдвойне повезло». И пошел себе. Правда, я так и не понял, которая из них его дочь, а которая любовница. Обе так страшны, что мне почему-то показалось, что этот невинный вопрос его обидит…

Он выдержал приличествующую паузу, но Саманта никак не отреагировала на его повествование, продолжая заниматься своими делами. Серхио покатался еще.

– Ну, – наконец осторожно поинтересовался он, – как тебе понравилось у Оскара?

– У Оскара мне больше всего понравились кресла в гостиной, – недобро ответила Саманта, умышленно не понимая вопроса. – В клеточку. Ты обратил внимание? Кресла в шотландском стиле – это прелесть.

– Не обратил. А как твои отношения с Ларри? Продвигаются?

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Не лезь не в свое дело.

– Мы же заключили пари. Ты забыла?

Она действительно забыла. Боже, неужели всего два месяца назад она могла ляпнуть такую глупость? Заранее громогласно оповестить Серхио и Оскара о своих намерениях вызвать у Ларри… Что? Кажется, ответные чувства. Боже, боже… Тогда она рассуждала иначе. Изображала из себя какую-то хищницу, вамп. Зачем? Это ведь такие хрупкие, личные, интимные вещи. И если судить объективно, у Серхио есть теперь право вламываться в этот сокровенный тайник. Она сама предоставила ему это право.

– Послушай, Серхио… Я не хочу это обсуждать. Пожалуйста, не спрашивай меня больше. Считай, что я проиграла. И… Я согласна взять твою сестру в игру. Но только в следующий цикл – осенний.

– О’кей… Мари будет счастлива. Что ж, спор есть спор. Я не хотел тебя обидеть своими расспросами. Я же не знал, что у вас ничего не вышло. Но может, оно и к лучшему? Он такой тщеславный сноб, такой небожитель…

Ларри – тщеславный сноб и небожитель? С его смешной любовью к соленым сухарикам и единственным желанием полежать на боку? Теперь-то Саманта прекрасно понимала, что почем.

– Я уже сказала, Серхио, я не хочу это обсуждать.

Она встала и прошла в прилегающую к монтажной узкую боковую комнатку без окон, больше напоминающую кладовку. Здесь на полках хранились сотни кассет с записями «Жажды успеха». Включив свет, Саманта побрела между стеллажей, отыскивая нужную ей кассету. Серхио двинулся за ней.

– Все верно, если ничего не получается, нечего лбом пробивать стену. Ты выше этого. То есть, я хочу сказать, ты такая восхитительная женщина, многие тобой восторгаются. Надо быть полным придурком, чтобы… Ты мне очень нравишься, Саманта…

Вслед за этой неожиданной концовкой последовали еще более неожиданные действия: Саманта и глазом не успела моргнуть, как оказалась припертой к стенке. Серхио со всем свойственным ему пылом и жаром внезапно прижал ее к боковому стеллажу так, что у нее ребра хрустнули, и принялся до такой степени яростно обцеловывать, что Саманта по-настоящему испугалась – вы–рваться из его неистовых объятий казалось практически невозможным, а Серхио явно намеревался не ограничиваться одними поцелуями: во всяком случае, он уже тянул ее куда-то вниз, на пол.