– Мойзиша нет.

По‑английски он говорил с южноафриканским акцентом, это ясно, ведь она слышала, как говорили ее белые спутники в автобусе из аэропорта в гостиницу. Она присела на корточки, чтобы разобрать едва слышный голос, и спросила:

– Где он?

– В земле.

– Он мертв?

Мужчина схватил ее запястье. Словно маленький ребенок. Пальцы тонкие, бессильные.

– Они забрали его.

– Что ты имеешь в виду?

Он приблизил к ней свое лицо:

– Это ты убила его. Он пытался позвать тебя.

– Я не поняла, что он говорил.

– Они сделали ему укол и увели. Он спал, когда они пришли.

– Что случилось?

– Я не могу говорить об этом здесь. Они видят нас. Заберут меня таким же способом. Где ты живешь?

– На побережье, в гостинице.

– Если хватит сил, я приду туда. А сейчас уходи.

Юноша лег, свернулся калачиком под простыней. Тот же страх. Он прячется. Луиза пошла обратно через всю комнату. А когда очутилась на солнце, ее будто изо всей силы ударили в лицо. Она спряталась в тени возле стены дома.

Однажды Хенрик говорил с ней о впечатлении, какое производят на него жаркие страны. Люди не только делятся по‑братски водой, они делятся и тенью.

Правильно ли она поняла мужчину в темноте? Неужели он действительно сможет навестить ее? Как он доберется до берега?

Она хотела было повернуть обратно и тут заметила, что в тени дерева, где припаркована машина, кто‑то стоит. Мужчина лет шестидесяти, а может, и старше. Он улыбнулся, когда она подошла ближе. Шагнул ей навстречу и протянул руку.

Луиза сразу догадалась, кто это. Он говорил по‑английски, плавно, практически без американского акцента.

– Меня зовут Кристиан Холлоуэй. Я знаю, вы мать Хенрика Кантора, и слышал о его трагической смерти.

Луиза смешалась. Кто ему все это сообщил? От него не ускользнуло ее удивление.

– Новости, особенно трагические, распространяются очень быстро. Что произошло?

– Его убили.

– Разве такое возможно? Кто станет вредить молодому человеку, который мечтает о лучшем мире?

– Именно это я и хочу выяснить.

Кристиан Холлоуэй тронул ее за плечо.

– Пойдемте ко мне в комнату. Там намного прохладнее, чем здесь.

Они двинулись по песчаной площадке к белому дому, стоявшему поодаль от остальных. Черная собака настороженно следила за ними.

– Ребенком я проводил зимние каникулы у дяди на Аляске. Туда меня посылал предусмотрительный папаша – для закалки. Все время, пока я рос, речь шла о непрерывном закаливании. Учеба, знания имели, по словам отца, куда меньше значения, чем выработка «железной кожи». Там, где жил мой дядя, нефтяник, было ужасно холодно. Но привычка к суровым морозам сделала меня гораздо выносливее многих других и помогает выдерживать любой зной.

Они вошли в дом, представлявший из себя одну большую комнату. Он был построен как круглая африканская хижина, предназначенная для вождя. Возле двери Кристиан Холлоуэй скинул туфли, точно вступал в святилище. Но покачал головой, увидев, что Луиза наклонилась развязать шнурки.

Она оглядела комнату, примечая детали, словно вошла в только что открытую погребальную камеру, чья реальность тысячелетиями оставалась нетронутой.

Комната была обставлена, как ей показалось, в классическом колониальном стиле. В одном углу стоял письменный стол с двумя компьютерными мониторами.