Почему она вспомнила об этом сейчас, ожидая Артура в обществе полицейских? Возможно, потому что тогда испытала искреннюю благодарность за то, что Хенрик существует, придавая ее жизни смысл, какого не могли дать ни диссертация, ни археологические раскопки. Смысл жизни, если он есть, подумала она, связан с человеком, только с человеком.

Теперь он мертв. И она тоже мертва. Рыдания накатывали волнами, словно тучи, которые, вылив свое содержимое, быстро исчезали. Время остановилось, оно больше ничего не значило. Сколько часов прошло в ожидании, она не знала. За несколько минут до прихода Артура она подумала, что Хенрик ни за что бы не причинил ей таких страданий, как бы тяжело ему ни пришлось в жизни. Она могла побиться об заклад, что он никогда бы не наложил на себя руки.

Что же тогда оставалось? Наверно, кто‑то убил его. Луиза попыталась сказать это охранявшей ее полицейской. Немного погодя в гостиничный номер пришел Ёран Вреде. Грузно опустился на стул напротив нее и спросил почему. Почему что?

– Что заставляет тебя думать, что его убили?

– Другого объяснения нет.

– У него были враги?

– Не знаю. Но как иначе он мог умереть? Ему всего двадцать пять.

– Мы не знаем. Но никаких признаков насильственной смерти нет.

– Его наверняка убили.

– Ничто не указывает на это.

Она продолжала настаивать. Кто‑то убил ее сына. Грубо и жестоко. Ёран Вреде слушал, держа в руках блокнот. Но ничего не записывал. Это возмутило ее.

– Почему ты не записываешь?! – вдруг закричала она в отчаянии. – Я же говорю тебе, что должно было произойти.

Он раскрыл блокнот, но по‑прежнему не записывал.

В эту минуту вошел Артур. Он выглядел так, точно вернулся с охоты под дождем и долго пробирался по болотам. На нем были резиновые сапоги и старая кожаная куртка, которую Луиза помнила с детства, та самая, пропахшая табаком, машинным маслом и чем‑то еще, что она так и не смогла определить. Лицо бледное, волосы взъерошены. Она кинулась к нему и крепко прижалась. Отец поможет ей освободиться от кошмара, точно так же, как в детстве, когда она, просыпаясь по ночам, забиралась к нему в постель. Она все ему рассказала. На мгновение ей показалось, что случившееся – плод ее воображения. Потом она заметила, что отец заплакал, и тогда Хенрик умер во второй раз. Теперь она осознала, что сын уже никогда не проснется.

Искать утешения не у кого, катастрофа – свершившийся факт. Однако Артур заставил ее говорить, в своем отчаянии проявил решительность. Он хочет знать. Вновь появился Ёран Вреде. Глаза у него покраснели, и на этот раз он не вынимал блокнот. Артур хотел знать, что произошло, и теперь, когда он рядом, Луиза решилась выслушать все доводы.

Ёран Вреде повторил все, что говорил раньше. Хенрик лежал под одеялом раздетый, на нем была голубая пижама, и, судя по всему, умер он часов за десять до того, как Луиза его нашла.

Никаких очевидных странностей не выявлено. Никаких признаков преступления нет, ничто не свидетельствовало о борьбе, краже со взломом, внезапном нападении и вообще о том, что кто‑то еще находился в квартире, когда Хенрик лег в кровать и умер. Прощального письма, которое могло навести на мысль о самоубийстве, тоже нет. Скорее всего, что‑то у него внутри лопнуло, например кровеносный сосуд в мозгу, или проявилась врожденная болезнь сердца, не обнаруженная раньше. После того как полиция сделает свое дело, врачи определят истинную причину.

Луиза регистрировала сказанное, но что‑то не давало ей покоя. Что‑то не сходилось. Хенрик, пусть и мертвый, говорил с ней, просил ее быть осторожной и внимательной.

Ёран Вреде ушел только на рассвете. Артур попросил оставить их наедине, уложил Луизу в кровать, лег рядом и взял ее за руку.