– Она не помнит.

– Она должна вспомнить. Заплати ей, чтобы она вспомнила!

– По‑моему, она не возьмет деньги.

Луиза поняла, что в лице Бланки оскорбила всех каталонских женщин. Но ей было наплевать. Она настояла, чтобы Бланка повторила вопрос.

– Наверно, между часом и двумя, – сказала Бланка. – Отец Рамон как раз в это время проходил мимо и сообщил, что его брат сломал ногу.

– Что делал человек с фотографии, придя в церковь?

– Он сел на переднюю скамью.

– Он зажег свечу?

– Она не видела. Он смотрел на окна. На свои руки. И просто сидел, закрыв глаза. Она только изредка поглядывала на него. Как глядят на людей, которых толком не видят.

– Спроси, был ли в церкви кто‑нибудь еще? Он пришел один?

– Она не знает, пришел ли он один. Но на скамье рядом с ним никто не сидел.

– Кто‑нибудь еще заходил в церковь в это время?

– Только две сестры Перес, которые приходят каждый день. Зажигают свечи в память о своих родителях и сразу уходят.

– И больше никто?

– Она больше никого не помнит.

Луиза не понимала каталонского языка прислужницы, но услышала в ее голосе неуверенность.

– Спроси еще раз. Скажи, что для меня очень важно, чтобы она вспомнила. Скажи, что дело касается моего умершего сына.

Бланка покачала головой.

– Это ни к чему. Она отвечает как может.

Женщина молча постукивала метелкой для пыли по своим ногам.

– Она может показать место, где сидел Арон?

Женщина удивилась, но показала. Луиза села.

– А где находилась она сама?

Женщина указала на алтарь и боковой свод. Луиза оглянулась. Со своего места она видела лишь половину притвора, по‑прежнему полуоткрытого. Кто‑то мог войти так, что Арон не слышал. Но кто‑то ведь мог и ждать снаружи.

– Когда он ушел?

– Она не знает. Выходила за новой метелкой для пыли.

– Сколько она отсутствовала?

– Минут десять.

– А когда вернулась, его уже не было?

– Да.

Луиза решила, что узнала много важного. Арон не оставил никаких следов, поскольку не подозревал, что что‑нибудь может случиться. Но что‑то случилось.

– Поблагодари ее и скажи, что она очень мне помогла.

Обе вернулись в квартиру Бланки. Перед Луизой стояла дилемма. Уличить ли Бланку в том, что она лгала, утверждая, будто к Хенрику никто не приходил? Или осторожно повести разговор так, чтобы Бланка добровольно рассказала, как обстояло дело? Может, Бланка чего‑то боялась? Или на то были другие причины?

Они расположились в гостиной Бланки.

– Скажу откровенно, как обстоит дело. Арон пропал, и я боюсь, с ним что‑то случилось.

– А что могло случиться?

– Не знаю. Но Хенрик умер неестественной смертью. Возможно, узнал то, чего ему не надо было знать.

– И что бы это могло быть?

– Не знаю. А ты?

– Он никогда не рассказывал мне, чем занимается.

– Прошлый раз ты сказала, что он говорил о своих газетных статьях. Он показывал их тебе?

– Нет.

Луиза опять уловила перемену в ее голосе. Бланка ответила, чуть помедлив.

– Ни разу?

– Нет, насколько я помню.

– А у тебя хорошая память?

– По‑моему, не хуже, чем у других.

– Хочу вернуться к вопросу, на который ты уже отвечала. Просто чтобы убедиться, что правильно тебя поняла.

– Меня ждет работа.

– Я не задержу тебя надолго. Ты сказала, что в последнее время никто не приходил и не спрашивал Хенрика.