Говорил он, конечно, не на местном языке – откуда всем им было знать его, их же к предстоящей операции никто не готовил, так что объяснялся Уве-Йорген на линкосе. Его, однако, поняли и ответили незамедлительно и недвусмысленно:

    – Нам приказано вас встретить и доставить. Так что сдайте оружие, если оно у вас есть, и следуйте за нами. А куда шестого девали? В сортире забыли?

    Но в планы прибывших вовсе не входило, чтобы их куда-то доставляли, – тем более люди, даже не определившиеся при помощи хотя бы самого простого – числового пароля, принятого в экипаже с давних времен.

    – Увы, – ответил Рыцарь, – в настоящее время, господа, мы лишены возможности выполнить вашу просьбу. Однако при первом же удобном случае, даю вам слово…

    Представитель другой стороны лицом изобразил величайшее удивление и сказал, ни к кому персонально не обращаясь:

    – Чего это он трясет воздух? Язык чешется? Или простых слов не понимает? Ну-ка, ребята, растолкуем им…

    И через несколько секунд пятеро уже тихо-смирно лежали на земле. Пятеро, да. А шестой – тот самый оратор – обладал неплохой реакцией и почти что успел сбежать. Но индейцы всегда бегали быстрее, и через полминуты шестой присоединился к своей команде. Вот тут-то Уве-Йорген и сказал:

    – Право же, устал я от всей этой городской жизни… Не желаю больше приключений, да и капитан наверняка уже для каждого придумал взыскание за нашу медлительность. Нельзя больше задерживаться!

    – Погоди, Рыцарь, – сказал Питек. – А что с этими телами? Они через час-полтора очухаются и поднимут большой шум. Не лучше ли нам вытряхнуть их из шкур и влезть в них самим? Чтобы не вызывать новых осложнений.

    Уве-Йорген с этим, однако, не согласился, да и остальные четверо тоже. Хотя Никодим, быть может, и не возражал бы: он и так существовал не в своем теле, и ему, в общем, было все равно – в чьей плоти обитать. Зато все остальные испытывали к своим природным телам сильную привязанность, и Георгий выразил ее в словах:

    – Позорно бросать свое живое вот так, под открытым небом. А укрыть где-нибудь тут надежно и сохранно не получится. Чтобы мое мясо собаки рвали – нет, Питек. Другое дело – в схватке, но вот так – не согласен.

    Оказавшись в меньшинстве, Питек спорить не стал. Сказал только:

    – Будь по-вашему. Тогда хоть контрибуцию с них возьмем.

    Против этого никто не выступил. Контрибуцию взяли оружием – у каждого поверженного оказался при себе компактный арсенал и холодного, и, можно сказать, «горячего» оружия. А также и разная житейская мелочь, начиная с карточек, служивших, судя по их содержанию, удостоверениями личности, служебными или общегражданскими – с ходу было не разобрать. У говоруна обнаружился и городской план – обычный, электронный, со сменой масштабов и выделением нужных районов. И под конец, критически обозрев друг друга, вновь прибывшие пришли к выводу, что одежда их поистрепалась настолько, что невольно станет вызывать подозрения у честных горожан. Да и фасоны совсем не те: полевая форма. Побежденные же были упакованы весьма пристойно. Поколебались немного, но Питек, наименее подверженный предрассудкам цивилизации, сказал:

    – Да все равно мы уже грабители, а остальное – детали. Раздеваем. Пусть подышат кожей – им полезно будет.

    Переоделись, свое обмундирование захоронили в мусоре – его тут было в избытке.