Ее мама верила, что сердечные избранники неразрывно сплетены с судьбой. Габриэль хотелось думать, что это ошибка. Потеряв мужа, Клер коренным образом изменила свою жизнь. Габриэль не желала ничего менять. Ее вполне устроило бы возвращение к прежнему укладу — во всяком случае, насколько это было возможно.

Но, пожалуй, мать права в одном: пора вернуться домой и заняться неотложными делами. Пора собрать по кусочкам то, что разбилось, и опять зажить своей жизнью.

***

Джо вставил кассету в видеомагнитофон и включил режим просмотра. Зажужжали и защелкали механизмы, нарушив тишину комнаты для допросов. Он присел на край стола и скрестил руки на груди. Изображение мелькало и прыгало, наконец экран телевизора заполнило лицо Габриэль.

— Я сама художница, — сказала она.

После месяца разлуки услышать ее голос было все равно, что подставить лицо солнечным лучам после долгой холодной зимы. Эти звуки наполнили все его поры, согрев изнутри.

— Значит, вы понимаете мистера Хилларда, которому не терпится получить свою картину обратно? — сказал его собственный голос за кадром.

— Могу себе представить.

Ее большие зеленые глаза были полны растерянности и страха. Она выглядела очень испуганной и отчаянно пыталась скрыть свое состояние. Он заметил это только теперь, потому что узнал ее лучше.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — спросил он. — Его зовут Сал Катцингер.

Она нагнула голову и посмотрела на фотографии, потом отодвинула их от себя.

— Нет. Вряд ли я с ним когда-нибудь встречалась.

— Может быть, ваш деловой партнер Кевин Картер упоминал его имя? — спросил капитан Лучетти.

— Кевин? Какое отношение имеет Кевин к этому человеку на снимке?

Капитан объяснил связь между Катцингером и Кевином и рассказал об их предполагаемом участии в краже Моне.

Джо видел, как Габриэль быстро переводила взгляд с Лучетти на него, и на ее прекрасном лице отражались все мыслимые эмоции. Вот она убрала волосы за уши и прищурила глаза, бросаясь на защиту человека, который не стоил ее дружбы.

— Если бы он продавал краденый антиквариат, я бы об этом знала. Мы почти всегда работаем вместе, и он не утаит от меня такой секрет.

— Почему? — спросил капитан.

Джо узнал взгляд, которым она удостоила Лучетти. Этот взгляд был предназначен для непросветленных людей.

— Просто не мог, и все.

— Есть какие-то другие причины?

— Да, он Водолей.

— Пресвятая Дева Мария! — раздраженно простонал Джо за кадром.

Она заговорила про Линкольна, который тоже был Водолеем, и на этот раз Джо засмеялся. В тот день она просто свела его с ума. А потом продолжала делать это регулярно. Он с усмешкой выслушал ее рассказ о том, как в детстве она украла конфету, но чувствовала себя такой виноватой, что конфета не доставила ей удовольствия. Потом она закрыла лицо руками, и смех его стих. Когда она вновь подняла голову, ее зеленые глаза влажно блестели, а ресницы были мокрыми. Она смахнула слезы и посмотрела в камеру. При виде ее осуждающего, страдальческого взгляда Джо вздрогнул, как будто ему дали под дых.

— Проклятие! — выругался он в пустоту комнаты и нажал кнопку выброса кассеты.

Ему не следовало это смотреть. Целый месяц он не трогал эту кассету, и правильно делал. Ее лицо и голос всколыхнули те чувства, которые он старательно топил на дне души, и на поверхность выплыли прежние смятение, растерянность и желание.

Он взял кассету и пошел домой. Ему надо было быстро принять душ, а потом ехать к родителям на день рождения отца, которому исполнилось шестьдесят четыре года.