Я позволяю ему выговориться о своем доме и своей мамаше. Сейчас это ему очень нужно.

— Она воспитывала меня одна. Отец убежал с соседкой, когда я был еще в пеленках. Я никогда ее не огорчу. Верьте мне, месье.

— Я тебе верю.

Он поднимает ко мне свое лицо большого мальчика — упрямого, но не злого. Машинально я бормочу.

— Ты рано облысел. С чего бы это?

— Три года назад у меня был тиф, после чего выпали волосы, будто иголки с артишоков, да так и не выросли.

— Как ты познакомился с мадам Бордо?

— Случайно. На улице. Я возвращался вечером на мотоцикле через Марли. У нее случилась авария возле Сены. Ну, мы и познакомились.

«Сена, мамаша, Париж». Что-то роднит меня с этим парнем, развязным, неуживчивым бродягой и шалуном.

Я мог стать таким же, если бы родился в более скромной обстановке, чем моя.

— Вы не разрешите мне помыть руки? Я больше не могу…

— Иди.

Он направляется к цинковому умывальнику. Его лицо свела судорога переживания.

— Как это могло случиться с моими руками?

Вместо ответа я пожимаю плечами.

Берюрье не увлекла вся эта история, и он уснул в полотняном кресле, сложив руки на объемистом животе. Он храпит со свистом через нос, с рокотом через рот, и это напоминает разгрузку машины с щебенкой.

— Значит, ты помог Валерии в аварии?

— Не совсем, потому что я не силен в этом. Я просто сходил к ближайшему гаражу и прислал оттуда буксир, а Валерии предложил свой мотоцикл. Она согласилась. Ей даже было забавно.

— И вот тогда.

Он пожимает плечами.

— Я привез ее домой. Там никого не было: муж ее снимался где-то в провинции, а у прислуги был выходной день. Я даже не предполагал тогда, кто она такая! Уже когда вошел в дом и увидел фото Кристиана Бордо, она назвала мне свое имя. Она угостила меня виски, потом еще. Я не привык к спиртному, и голова у меня закружилась Я начал с ней заигрывать, и она оказалась не против, даже наоборот.

— Вы были любовниками?

Он как будто немного краснеет — это слово для него является табу.

— Вы часто встречались?

— Почти каждый день.

— Где?

— В маленьких гостиницах.

— Платила она?

— Разумеется. Я же не богач, да и она настаивала на этом.

— Ты водил ее на танцы?

— Бывало, — он на мгновение задумывается. — Видите ли, она скучала, дела у нее с мужем не ладились. Ей хотелось развлечься. Она любила, что попроще. Мы ходили на ярмарку в Трон или в Лож, иногда — в лес Сен-Жермен. Если она приглашала в ресторан, то это было бистро, где подают селедку, картошку с постным маслом, лапшу и другие «деликатесы».

Слушая его, я начинаю лучше представлять Валерию — заброшенную мужем женщину, которая ненавидела свою золотую клетку. Забавлять, возить ее по забегаловкам, услаждать в постели — вот, что ей нужно было для счастья.

— Так вы и жили целый год?

— Даже дольше.

— Значит, это была настоящая любовь?

— Сам не знаю.