|
Пастух поначалу был счастлив, но позже выяснилось, что теперь овцы стали вести себя неадекватно: некоторые судорожно метались по всему пастбищу, другие отчаянно дрались друг с другом, третьи ложились и не желали никуда идти, а четвертые тихо блеяли и постоянно преследовали самого пастуха. А уж если по ошибке выбрать овцу, которой уже досталась какая-нибудь мысль, и поделиться с ней еще одной, то ее поведение выходило уже за всякие рамки разумного. И пасти стада стало теперь еще тяжелее.
Даже один вельможа пожаловал. – Не могу, – говорит, – страдаю, у меня почему-то постоянно то совесть проснется, то честность замучает. Совсем убирать их не надо, но нельзя ли сделать так, чтоб повернул какой рычаг: и все ненужное отключалось. Приборчик магический сконструировали быстро, но то ли чары были слишком ненадежные, то ли работали в спешке, но каждый поворот рычага вызывал цепной эффект: у одного отключается порядочность, сразу у другого усиливается высокомерие, у третьего повышается доблесть, а у четвертого пропадает рассудительность. И поскольку изменения происходили непредсказуемо, будто пробежавшая по залу молния, а понять, что и у кого изменится следующим, было невозможно, пользоваться прибором так никто и не рискнул. Хозяин гостиницы, чьих постояльцев замучило привидение, просил утихомирить его, чтоб оно никогда более и не вздумало пугать и беспокоить честных граждан. Заклинание удалось, но не до конца: изменился характер привидения, и теперь призрак будил постояльцев по ночам, чтобы рассказать новый анекдот или последнюю сплетню. – Я не понимаю, – недоумевал Ремох, – ведь можно же было решить эти задачи и проще, и лучше, и быстрее. Даже я мог бы с этим справиться. – Вот именно, ты не проник в суть! – как будто специально дождавшись этого, пояснил эльф. – Истинное умение как раз и заключается в том, чтобы любые задачи, встающие перед волшебником, решались определенными способами, принятыми в их среде. Иначе, чему ты думаешь, они обучаются все эти годы? Они учатся вести себя, как подобает волшебнику, как бы странно и нелогично ни казалось это со стороны. У них свой путь, путь мага. – Но ведь можно же сделать лучше! – Ни в коем случае! Истинное мастерство как раз и заключается в том, чтобы сделать не как лучше, а как надо. – Боюсь, что я совсем не понимаю смысла в этом занятии. И, честно сказать, не очень-то оно мне нравится. – Но помни, что именно в этом и состоит основная сила и смысл всей жизни настоящего волшебника. Увлеченный Урчи ничего вокруг не замечал, Зар по мере сил помогал ему колдовать (или по крайней мере был его самым преданным болельщиком), и только Ярл отозвал эльфа в сторону и опечаленно поинтересовался: – Я понимаю, что мы выполняем задание, но зачем ты уж так бесцеремонно и цинично пудришь мальчишке мозги? Аэлт впервые посмотрел на него серьезно и даже немного грустно и ответил: – У мальчика действительно большой дар, но он относится к нему как к забавной игрушке. Мне хочется, чтобы на время он забросил волшебство, и уж если вернется к нему, то в том возрасте, когда начнет отвечать за последствия своих поступков. Когда с блеском проходившая демонстрация «чудес по сходным ценам» наконец закончилась, Ремох пребывал в глубоком раздумье. – Конечно, волшебник – профессия увлекательная, спору нет, но слишком уж в ней много непонятного: это хоть и весело, но люди, оказывается, далеко не всегда рады и благодарны, даже если делаешь то, что они так просили. |
