|
Только поинтересовался — как можно небрежнее, но ломающийся голосок предательски дрогнул: — Настоящий? — Ну что ты! — тут же вступил Аркадий Борисович, бывший банкир, ас торговли, хитрец, изворотливая бестия. — Откуда же тут взяться настоящему шоколаду? Для настоящего нужна Африка, плантации, негры, какао-бобы. А это обман, подделка… Надеюсь, он знает, что делает, с легким беспокойством подумал Сергей. — …но по вкусу, — подхватил Скрынников, и Сергей понял, что они заранее распределили роли, предполагая подобную ситуацию, — он очень похож на настоящий. Так похож, что… — и неопределенно покрутил в воздухе рукой. Парень скривился презрительно и сделал вид, что утратил к товару всякий интерес, но… только слепец не увидел бы, подумал Сергей, как горят глаза парнишки, какие взгляды бросает он украдкой в сторону странного продукта, о котором столько слышал, но никогда не пробовал. — Что вы хотите за шоколад? — спросил Джедай. Три головы членов Совета Общины — военного, ученого и банкира — склонились друг к другу. И в этот момент гудящий негромкими голосами караванщиков воздух зала прорезал новый звук: истерический плач. Сергей поднялся первым; взгляд его метнулся по караванщикам, сидящим у стены и обеспокоено зашевелившимся (многие к тому моменту уже дремали) и остановился на маленьком человеке, сидевшем отдельно. С бесконечным удивлением Сергей наконец понял, что это женщина. Она громко, с подвываниями, рыдала, закрыв лицо руками. Сергей подался к ней. — Заткнись! — прикрикнул на нее кто-то из караванщиков и грубо выругался. Сергей опустился у стены на пол рядом с плачущей. Некоторое время собирался с мыслями, не зная, что сказать, как успокоить. Он вообще давно не видел женских слез, тем более — истерики, и это было так… странно… — Послушайте… — наконец решился он, — не надо так, ну что ты… — Отстань! — с неожиданной злобой, сквозь всхлипывания, низким хрипловатым голосом выкрикнула женщина. Он совсем растерялся. — Да я помочь хотел… Как-нибудь… — Отвали, — сказала она глухо. — Тут тебе ничего не обломится. Несколько караванщиков, прислушивающихся к их разговору, неприятно засмеялись. — Да мне ничего и не нужно, — сухо сказал Сергей, поднялся и направился к своему месту. * * * Денис почти всегда спал без сновидений. Исключение составляли редкие тревожные полусны, на волнах которых он качался, порой погружаясь глубоко, порой выныривая к самой поверхности яви. В них были комнаты и бесконечные коридоры с серыми стенами; коридоры не имели ни начала, ни конца, по ним можно было бежать или плестись — но выбраться из них у Дениса никогда не выходило. Комнаты были большими, не в пример их жилому боксу, но мрачными, очертания стен в них скрывались неприятной белесой дымкой. То из одного, то из другого угла комнаты долетали негромкие, но такие страшные звуки, что от них леденела кровь. Вне зависимости от того, находился он в комнате или в коридоре в этом своем сне — мальчика не покидало ощущение опасности, смешанной с тоскливой безнадежностью: где бы ты ни находился, он отыщет тебя. Берегись. Две недели назад мама вернулась с очередного медицинского обследования бледная и расстроенная. Они с папой сели шептаться. Денису в это время полагалось делать уроки, а, если он закончил, читать, но «Робинзон Крузо» ему изрядно надоел, а потрепанная, без половины страниц книжка о приключениях Незнайки раздражала. |
