— В чем дело? — шепотом спросил он.

— Вот в чем, — тоже шепотом ответила она, столкнула его на траву и увидела, как озадаченное выражение у него на лице сменяется выражением понимания.

— Роми, дорогая, — простонал он, когда она стала быстро расстегивать пояс его джинсов. — Вдруг кто-нибудь придет?

Вряд ли, решила Роми. Да и жимолость окружала их плотной стеной. Она посмотрела на него с прищуром, в надежде замаскировать свою неопытность.

— Так в этом же весь смысл, разве нет? — насмешливо пробормотала она, стараясь делать вид, что ее не очень поразила каменно-твердая выпуклость под джинсами, когда она осторожно вела по ней замок молнии.

Он закрыл глаза, когда ее пальцы нечаянно задели его в этом месте, и в тот же момент она ясно почувствовала свое превосходство над ним.

— Боже мой, — выдохнул он. — Роми…

Она не пыталась раздеть его полностью, потому что боялась сделать что-нибудь не то. Просто спустила его джинсы, насколько было можно, потом высвободила и взяла этот стальной крепости жезл в руку и стала экспериментировать, проводя пальцами вверх и вниз по всей его гладкой длине, так что Доминик едва не взвился от острого наслаждения и содрогнулся всем телом.

— Ты так хорошо это делаешь, — простонал он.

— Что именно? Вот это?

— Да! Да! — опять простонал он. — Это!

Она попробовала разнообразить свои легкие поглаживания.

— А это?

— Да! — прерывисто выдохнул он.

Она постаралась припомнить все, что когда-либо читала на актуальную тему в женских журналах, и следила за тем, чтобы ее прикосновения были медленными… Нежная ласка ее пальцев, казалось, сводила его с ума. Во время этого интимного занятия она исподтишка наблюдала за ним, отмечая, какие именно движения доставляют ему наиболее острое наслаждение, и потом повторяла их снова и снова, слушая его тихие стоны упоения. Пятна румянца горели на его скулах, а темные волосы были взлохмачены. И тут, словно какое-то шестое чувство подсказало ему, что за ним наблюдают, он внезапно открыл глаза и встретился с ней взглядом, в котором лишь на секунду мелькнуло сожаление, а потом в глазах снова появилось выражение беспомощности. Когда он заговорил, голос его звучал невнятно и стал почти неузнаваемым.

— Прекрати это, Роми, — умоляюще сказал он ей прерывающимся шепотом. — Остановись прямо сейчас, дорогая, и мы поднимемся в спальню, пока еще не поздно.

Но она и хотела, чтобы стало поздно! И потом, ее неприятно поразила его явная уверенность в том, что она вот так запросто отправится наверх и прыгнет к нему в постель! А ведь у него действительно имеются все основания для такой уверенности! То, как она вела себя с ним пять лет назад и ведет себя сегодня, как раз и позволяет ему ожидать от нее подобного поступка, и в определенном смысле он прав. Им следует оказаться в постели. Потому что, если говорить начистоту, они давно уже не в том возрасте, чтобы предаваться столь горячим ласкам у него в саду. Но ложиться с ним в постель она не хотела.