- Люд новгородский, бьёт тебе челом князь Ярослав.

Затихла площадь, слушает, о чём Ярослав устами Гюряты сказывать будет. А тот продолжал:

- С той поры, как помогли мы вернуть князю отчий стол, отняли ляхи у Киевской Руси червенские города и кабалят русичей.

Площадь взорвалась негодующе:

- Кабалят?

- А куда князь смотрит?

- Потому и кланяется вам Ярослав, сказал посадник - и просит прислать в подмогу Киеву новгородское ополчение.

- Нам бы Киев дань уменьшил! - раздался голос из толпы бояр и купцов, теснившихся у самого помоста.

Однако одиночный голос потонул в общем крике:

- Надобно червенские города забирать. Ляхов наказать достойно!

- Созывать ополчение!

- Сзыва-ать! - заорала площадь.

Гюрята дождался, пока успокоятся, подал голос:

- Вече приговорило, и так по тому и быть. Начнём ладьи конопатить да охочий люд в ополчение нанимать.

В Словенском конце повстречал Пров молодку. Ростом невелика, но в теле. Короткая шубейка плотно облегала её. Собой молодка ладная, брови узкие, дугой, а под ними глаза огромные с зеленцой. Щеки и носик на морозе покраснели.

Идёт молодка, маленькими валенками снег подминает. Остановился Пров, посторонился да и сам не заметил, как ноги понесли за ней. Быстро шла молодка, спешил и Пров. У бревенчатого дома остановилась, повернулась к Прову:

- Аль потерял чего?

Пров не растерялся:

- Нашёл только.

Молодка усмехнулась:

- Коли нашёл, заходи, пополам поделим.

Отгуляли новгородцы широкую Масленицу, с блинами и снежной горкой, катанием на санках, с припевом:

Вдосталь Пров и блинов поел в сметане и масле, и с Любавушкой натешился. Со всеми воздвигал снежный городок, брали его приступом. А от кулачного боя Любавушка увела:

- Не хочу зрить лик твой в кровоподтёках и ссадинах…

Сразу за Масленой приступили к сборам. По всему берегу горели костры, и в чанах варили смолу, конопатили ладьи, насады и расшивы. Переход дальний предстоял и нелёгкий. В охотниках недостатка не было. Молодым парням повоевать в забаву, удаль свою показать да места новые поглазеть.

Пров работал со всеми. Скинув шубу и шапку, в одной рубахе он ловко рубил топором, ставил мачты и реи, подправлял скамьи гребцов, подшучивал:

- Ну, новгородцы-молодцы, привезёте из королевства девиц ляшских, они на любовь горазды!

Ему отвечали насмешливо:

- Ужли пробовал?

- Не случалось, понаслышке, - признался Пров. - Нынче отведаю, что за кашу варят молодые ляшки.

- У наших крупа ядрёнее, Пров, сын Гюряты. Небось, вкусил у Любавушки.

И смеялись задорно, весело.

Зима в тот год выдалась добрая, и только в конце мая лёд стронулся и Волхов начал очищаться. Пров огорчался:

- Князь нас уже в Киеве дожидается, а мы, даст Бог, на розанцвет заявимся.

Гюрята плечами пожимал:

- Не по нашей вине задержка. Вишь, никак выгрева нет.

Едва сошёл снег, как новгородцы спустили ладьи на воду, принялись готовиться к отплытию. В самом конце мая, в день Всех Святых, три десятка новгородских кораблей подняли паруса и, провожаемые людом, стронулись от причала, поплыли в Ильмень-озеро.

Накануне отъезда в Киев Мстислав побывал в обже. День выдался солнечный, и земля паровала. Они с Оксаной шли мимо лесного озера, где в чёрной воде, по рассказам Оксаны, брат ловил крупных и жирных карасей. По озеру плавали ветки и коряги. По берегу местами росли кустики камыша.

Оксана пообещала сводить его на пасеку, и сегодня они шли к деду-пасечнику.