— А, здравствуй, метсаский парень.

Тут и другая старуха подняла голову, тоже приложила руку с ложкой к глазам и сказала:

Из усадьбы Метса, значит.

Как, бабушки, поживаете?

Слава богу! — ответила первая. — Где ты был все это время?

Ездил в город за книгами.

Вот как! Одуреешь ты в конце концов от этих книг.

Старухи опять принялись за похлебку.

Яанус зашагал дальше по деревне. Собаки знали его и виляли хвостами, когда он, проходя, звал их по кличке. Полуголые дети в рваных, грязных рубашонках бежали ему навстречу, здоровались с ним и просились на руки. Перед самой ветхой, покосившейся лачугой Яанус остановился и шагнул в низкую дверь. Ему пришлось спуститься по ступенькам, так как пол избушки был ниже уровня земли. После дневного света он сначала ничего не мог разглядеть в полутемном помещении — слабый свет проникал сюда через затянутое пузырем отверстие в задней стене. Из одного угла раздалось блеяние ягненка и кудахтанье кур, а из другого чей-то голос прохрипел словно из-под земли:

Кто там?

Это я… метсаский Яан, — ответил Яанус и стал пробираться к говорившему. Его глаза уже немного привыкли к темноте, и он различил перед собой постель из соломы, на которой полулежал седой исхудалый старик. Рядом с ним лежал укрытый тряпьем мальчик, по-видимому, спавший.

— Тише, тише! — прошептал старик, глянув исподлобья на спавшего мальчика, и указал рукой на низенькую трехногую скамейку, стоявшую у стены. Яанус пододвинул скамейку к постели и сел.

Но кудахтанье кур, очевидно, все же разбудило мальчика. Он глубоко вздохнул, пошевелился и открыл глаза.

— Черт побери! — заворчал старик. — Опять проснулся!

Яанус стал ощупывать свои карманы, но не нашел никакого лакомства.

— Жаль, — сказал он огорченно, — у меня сегодня с собой ничего нет. Я зашел случайно, даже не думал сюда идти.

Мальчик, которому с виду можно было дать лет пятнадцать, услышав голос Яануса, поднял голову и хотел приподняться на локте, но вдруг лицо его исказилось и он со стоном опустился на свое ложе.

Что такое — спросил встревоженный Яанус. — Маанус болен?

Да, хороша болезнь! — злобно проворчал старик и махнул рукой.

Боже мой, что с ним?

Спроси у кубьяса.

Что?

Я ничего плохого не сделал, ничего! — со стоном проговорил мальчик и перевернулся на живот. — Ой, больно, больно!

Яанус, побледнев, опустился на колени около мальчика. Осторожно отвернув легкое покрывало, Яанус отпрянул назад. Рваная рубашка мальчика была вся окровавлена и во многих местах прилипла к телу, как приклеенная. Старик отвернулся и пробормотал сквозь зубы:

— Они избили его до полусмерти.

Яанус, потрясенный этим страшным зрелищем, накинул покрывало на тело несчастного мальчика и дрожащим голосом спросил, когда произошло это несчастье.

— Сегодня утром он пришел домой весь исполосованный, — проворчал старик в ответ.

Но за что?

Старик пожал плечами.

— Парнишка говорит, что назвал собаку молодого господина лютым волком, а тот приказал кубьясу отвести его на конюшню и там выпороть. Чему тут удивляться!

Маанус повернул голову и застонал от боли. Глаза его были закрыты, но губы шептали прерывисто:

— Он связал меня… и порол… кнутом… как собаку… Я ничего не сделал… я только… сказал… о-о!.. о-о!..

Сердце Яануса сжалось от сострадания.