Я слыхал, — возразил новый собеседник, также считавший себя осведомленным, — будто он вовсе и не из крестьян. Говорят, он сам был вольным человеком и владельцем усадьбы, но за то, что он заступался за крестьян, немцы сожгли его усадьбу и перебили всю его семью.

Конечно, он не крестьянин, — подтвердил другой. — Он умеет читать греческие, еврейские и латинские письмена, а с барами, с которыми наши люди расправляются, он говорит на чистом немецком языке. Если он не немец, то, наверно, колдун.

Я за ним пошел бы в огонь, — прошептал какой-то юноша, и глаза его загорелись воодушевлением.

Когда Тазуя вошел в шатер, все старейшины были в сборе — здесь происходил военный совет. Годами они все были старше Тазуя, некоторые уже седовласые, но, когда он вошел, все встали и приветствовали его с особенной приветливостью, доходившей до почтительности. Затем все сели в круг. Высокий седой старик, которого все остальные почитали, как верховного старейшину, посмотрел на Тазуя и сказал:

Тазуя, сын мой, ты возвратился с тяжелой и изнурительной работы и, вероятно, изрядно устал. Скажи, сколько времени ты хочешь отдыхать?

Я готов приняться хоть сейчас за самую тяжелую работу, если это принесет пользу нашему делу, — просто ответил Тазуя.

Взгляд старика с видимым одобрением скользнул по стройному, сильному телу и серьезному, бледному лицу юноши.

— Ты — краса и гордость нашего народа, — сказал он, — в твои руки он мог бы смело вверить свою судьбу. Послушай, о чем мы здесь совещались, и дай нам совет — ты мудрее всех нас. Мы со дня на день ждем помощи из Финляндии и до этого не хотим штурмовать

город. Мы должны его плотно окружить, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти. Но для этого нам нужно укрепить свое собственное положение. В тылу у нас находится замок Лодиярве. Его охраняют толпы слуг, и там нашли себе убежище множество бежавших из окрестностей. Они могут нанести нам большой ущерб, так как в случае вылазки со стороны городских войск защитники замка нападут на нас с тыла, и мы очутимся между молотом и наковальней. Поэтому нам следует очистить свой тыл, то есть либо завладеть замком, либо стереть его с лица земли.

Старик на минуту умолк. Тазуя также не проронил ни слова; его серьезный взгляд был устремлен в землю.

Я знаю, что ты родом из здешних мест, не правда ли? — спросил верховный старейшина.

Да, — ответил Тазуя коротко.

Значит, ты лучше всех знаешь окрестные места, наверное, хорошо знаешь и замок Лодиярве.

Да, знаю.

В таком случае выход найден. Хочешь ли ты со своими людьми напасть на замок? Это, собственно говоря, только укрепленное поместье. Но как бы оно ни было укреплено, я думаю, что ты со своими орлами не испугаешься. Согласен?

Тазуя ответил не сразу. Он опять в раздумье опустил глаза. Наконец поднял голову, огляделся вокруг и спросил:

— Нет ли кого-нибудь среди вас, кто взял бы на себя эту задачу? Я охотно остался бы здесь и помог бы обучать людей военному искусству.

Все старейшины молчали. Они не понимали Тазуя. Людей достаточно, все вооружены и готовы к бою — к чему их еще учить? Когда Тазуя увидел, что никто ему не отвечает и что верховный старейшина хочет еще что-то разъяснить, он твердо заявил:

— Сегодня мои люди утомлены, но завтра еще до восхода солнца мы будем у стен замка.

С радостью одобрив это решение, старейшины встали и разошлись, каждый к своему отряду. Совещание, о важном значении которого никто не догадывался, окончилось.

Тазуя также вышел из шатра. Он глубоко вздохнул, огляделся и, встретив всюду доверчивые взгляды своих бесчисленных собратьев, смотревших на него с приветливой улыбкой, чуть слышно произнес:

— Родина — превыше всего!

Он поправил свою шляпу, украшенную перьями, и зашагал к отряду.