Но нигде не нашел детали от космического двигателя Эберли.

Затем он сел, заставив себя не глядеть наружу, чтобы не знать, сколько времени у него остается. И начал раздумывать над одним вопросом.

Если бы ему нужно было спрятать маленькую деталь, которую легко отсоединить и снова подключить, то куда бы он ее дел? При этом надо учитывать, что в корабле не было ничего, кроме стен и необходимой мебели, прикрепленной к полу или тем же стенам для безопасности. Раздвижные панели были тонкими, в них ничего нельзя было заложить. Не считая нескольких мест, которые он уже осмотрел дважды, все можно было обозреть одним взглядом.

Эй, ты, тупица! — внезапно обругал он себя. Это же не реактивный корабль! Разумеется, он спрятал эту чертову деталь в закрытых трубопроводах.

Естественно, Оуэн мог спрятать ее только там. Обнаружив в носовой трубе коробку для инструментов, Пауэлл прибежал к пульту управления, подсоединил деталь проводами и плюхнулся в мягкое, уютное кресло пилота.

Затем он нажал стартер и осторожно тронул штурвал. «Манхэттен» поднялся в воздух.

Корабль бесшумно поднимался, пока не повис в пятидесяти метрах над долиной. Внизу в последних закатных лучах виднелась крепость Колоссов. Пауэлл послал корабль к ней.

Час спустя «Манхэттен» опустился на остров, по имени которого был назван. Выйди из корабля, Пауэлл оказался окруженным десятком техников под предводительством Эберли. Прежде всегда улыбающееся лицо ученого было искажено тревогой.

— Пауэлл! О, боже! Что случилось? Почему вы улетели?

— Я... — начал было Пауэлл, но тут же поперхнулся. — Я хочу пить. Мне плохо!

— Пойдемте! — Эберли повел его к лифту. — Я уже начал переоборудовать второй корабль, чтобы лететь за вами.

Лифт остановился, они вышли наружу.

— Мне кажется, это то, что вам нужно, — сказал Пауэлл уже в лаборатории, достал из кармана кусок минерала и положил его на стол.

Эберли буквально открыл рот.

— Это источник лучей?

Пауэлл кивнул.

Эберли взял электроскоп и поставил его рядом с сияющим камнем. Золотистые листочки прибора остались нераскрытыми. Нахмурившись, Эберли набрал полную пробирку бесцветной жидкости и осторожно капнул ей на блестящую поверхность минерала.

Ничего не произошло.

— Вы сделали это! — воскликнул Эберли. — Вы сотворили чудо! Я в этом уверен. Остается лишь вопрос, как высвободить энергию, заключенную в минерале, но у меня уже есть сделанные телескопом фотографии машины Колоссов, испускающей лучи.

— Но я не понимаю, как это вам поможет, — возразил Пауэлл.

— Как? Я хочу выпустить всю энергию разом и направить ее на человека... А именно — на себя самого! Если легкое касание лучей превратило меня в суперученого, представляете, что будет, когда я почувствую его полную силу! Я думаю, что это и есть нужное нам оружие, Пауэлл. Я проверю излучение на себе самом — его полную силу — и посмотрю, какое влияние оно окажет. Скорее всего, способности моего мозга к науке будут настолько развиты, что я смогу — как я думаю — победить Колоссов и спасти Нью-Йорк!

Он схватил минерал и убежал. Пауэлл вздохнул. События разворачивались слишком быстро. Но как хорошо было вернуться в Нью-Йорк, хотя бы и на другой планете в другом континууме.

Пауэлл выпил еще одну порцию виски, позвал посыльного и отправил отснятые пленки в «Саммит» для обработки. Он уже наливал третью порцию, когда открылась дверь и решительными шагами вошел человек в мешковатом твидовом костюме.