Я перевернул оружие, нажал на рычажок, вытащил обойму и вытряхнул патроны на ковер. Потом собрал кольт, опять перехватил за ствол и, как будто возвращая, протянул парню. Тот, совершенно сбитый с толку, инстинктивно потянулся к пистолету, я быстро шагнул вперед и ударил рукоятью по голове — причем пришлось приложить массу усилий, дабы ударить не слишком сильно. Мне страстно хотелось проломить череп глупого молокососа, и еще раз — просто для собственного удовольствия — со всей силой пнуть по ребрам, покуда парень будет падать. Несбывшееся желание видимо все еще отражалось на моем лице, когда я повернулся.

Как бы то ни было, Элеонора Брэнд внезапно с ужасом посмотрела на меня. Не знаю, что ее испугало: зловещий мой вид или распростертое на полу тело незадачливого телохранителя. Она рванулась к двери. Я уронил револьвер на пол и перехватил девицу в трех шагах. Быстро нащупал и нажал нужную точку, после чего Элеонора охнула и обмякла в моих руках. Поднес ее к большой кровати и не слишком вежливо опустил на нее. Затем извлек «аптечку», слегка приподнял помявшуюся юбку и ввел небольшую дозу лишающего сознания препарата в бедро прямо сквозь нарядные тонкие колготки. Вернулся к лежащему на полу мужчине и успокоил его полной четырехчасовой дозой в руку, причем сопливцу чертовски повезло, что я не воспользовался другой ампулой — она успокаивает навсегда.

Я бестрепетно управился с обоими. Железный Мэтт Хелм.

Лежащий на полу мужчина меня совершенно не интересовал. До меня доносилось его дыхание, кажется, вполне нормальное, а если мозги уже начали вытекать из ушей — невелика беда. Чтобы испачкать ковер, их чересчур мало, а сам парень вряд ли будет страдать из-за их отсутствия, поскольку никогда ими не пользовался.

Я заметил, когда Элеонора пришла в себя. И с удовлетворением отметил, что первым делом девица начала очень и очень осторожно подтягивать к себе ногу так, чтобы дотянуться до туфельки на высоком каблуке — единственного доступного ей оружия. Следующими движениями явно предполагались прыжок из кровати и удар по лбу зарвавшегося шпика за столом. В нашем перевернутом с ног на голову мире, где полицейские запугивают законопослушных граждан, уговаривая не сопротивляться и не мешать преступникам в их черных делах, где беззащитным заложникам случается воспылать страстью к своим похитителям-террористам, здоровая враждебная реакция пришлась мне как нельзя более по душе.

— Ничего не получится, Элли, — не поворачиваясь, заметил покорный слуга.

Я услышал, как девушка тихо вздохнула и расслабившись, откинулась на кровать. Чуть погодя спросила:

— Что с Уорреном?

Мне все больше нравилось ее поведение. Сначала, как и следовало, попыталась действовать немедленно и решительно, затем проявила похвальную озабоченность состоянием помощника, сотрудника, либо любовника — уж не знаю, кем приходился ей этот парень.

— Имеет значение? — поинтересовался я. Последовала короткая возмущенная пауза.

— Он живой человек, мистер Хелм.