26 апреля 1775 года,

в Версале

Сударь,

Над кем вы смеетесь? Когда вы уверяли меня в вашей преданности, я должна была уже тогда заподозрить неладное. С вашего отъезда прошло почти два месяца. Вас удерживают в Вене? Но меня-то никто не удерживает в Версале!

Неужели, когда прошлое напомнило ему о себе, настоящее решило его покинуть? Сначала сын, а теперь возлюбленная. В нем закипал гнев: почему шевалье де Ластир не передал его письмо? Ведь прошел уже целый месяц, как он расстался с ними и уехал во Францию!

Схватив привезенные из Вены подарки, он заспешил вниз. Ноблекур пришел в восторг от роскошно переплетенного томика Светония. Принимая в подарок бутылку водки и табакерку, Бурдо сначала побледнел, а потом покраснел. Вернувшись из церкви, Марион и Катрина дружно заплакали, сначала умилившись красоте кружев, а потом от мысли об исчезновении Луи, причинившем столько горя его отцу. А старик Пуатвен немедленно напялил на себя меховой колпак и засеменил разжигать огонь в плите.

Бурдо быстро нашел фиакр, и вскоре они уже тряслись по парижским улицам. В нескольких словах Николя изложил другу то, что ему следовало знать об австрийской экспедиции, сделав упор на самых тревожных происшествиях. Несмотря на разговор с глазу на глаз, Николя, бросая редкие взоры в окошко, не мог не отметить скопления народа вокруг булочных. Пока они ехали на улицу Нев-Сент-Огюстен, он вновь с радостью впитывал атмосферу искренней, без всяких уверток и расчетов, дружбы. Это чувство помогло ему обрести былую уверенность. Завидев Николя и его помощника, старый мажордом поспешил доложить господину Ленуару об их приезде, и тот, велев немедленно вести их к нему, сам вышел к ним навстречу, распахнув дверь своего кабинета. Возникшее между ними в самом начале совместной работы непонимание давно кануло в Лету, и сейчас добродушное лицо начальника полиции озаряла улыбка.

— Господин маркиз, я благодарю Марию Терезию за то, что она, наконец, соблаговолила вернуть нам комиссара Ле Флока!

— Воистину я счастлив, сударь, вновь видеть вас в добром здравии.

— Благодарю. Болезнь прошла… О ней напоминают лишь редкие приступы усталости, кои должность моя заставляет немедленно забыть. Как говорят остроумцы, что фланируют по аллеям Тюильри, полиция вновь обрела завидное здоровье…

Они рассмеялись.

— …но обо всем по порядку. В двух словах: как ваша миссия?

— В четырех! Официальная часть прошла как нельзя лучше. Не зная, кто мой собеседник, я разговаривал с императором; я говорил с императрицей, зная о ней слишком много; и я внимал господину Кауницу.

— А как прошла встреча с Бретейлем? Беседовать с ним зачастую дело не из легких.

— Великолепно! Разумеется, у королевского посланника есть свои недостатки, но даже они поставлены на службу его величества. В главном мы с ним были совершенно единодушны.

— Вы меня несказанно обрадовали, Бретейль — не тот человек, которым можно пренебрегать, особенно во времена, когда достойных слуг короля становится все меньше. А как обстоят дела с конфиденциальной частью вашей миссии?

— Результаты ее должен был сообщить вам шевалье де Ластир. Жоржель…

— Ластир? О чем вы говорите? Он здесь не появлялся. Я полагал, он вернулся вместе с вами.

— Как! — изумленно воскликнул Николя. — Он выехал из Вены почти месяц назад, чтобы доставить мой доклад. Мы задержались по просьбе императрицы, пожелавшей доверить мне письмо и медальон для королевы. Что могло случиться? Неужели ему помешали… Мне очень тревожно, особенно после моих приключений.

И он подробно поведал начальнику обо всем, что случилось во время его путешествия, а также о разоблачении Жоржеля.