Он проник внутрь и оказался на просторной платформе.

Схема не подвела, и расчет оказался абсолютно верным: в колоссальной полости искусственной пещеры повсюду из мрака выступали серебристые цилиндрические тела поездов древнего метрополитена.

Вокруг стояла абсолютная тишина и лучи фонарей не находили ничего подозрительного. Только Найл не очень доверял этому обманчивому покою.

Золотой медальон, висевший у него на груди, словно нагрелся, и кожа ощущала неприятное жжение. Ментальный рефлектор впивался в тело, как будто был сделан из раскаленного металла, и голова Найла наполнялась потоками угрожающего глухого шума, напоминающего яростные рулады зимнего ветра, воющего в каминных трубах Дворца.

Крысы находились рядом, они притаились где-то совсем близко и, без сомнения, прекрасно видели сейчас отряд.

Найл, по описаниям Гастурта, хорошо представлял себе этих смердящих тварей и ясно мог вообразить их продолговатые морды, мощные челюсти, лишенные губ, прижатые к черепу уши и красноватые треугольные, выпученные глаза.

Действительно, если десятки поколений хищниц провели свою жизнь под землей, их зрение должно быть идеально приспособлено к этой обстановке. Найлу даже казалось, что он ощущает на себе взгляды, прожигающие людей откуда-то из темноты свирепой ненавистью.

— Двигаемся вперед, — сказал Найл. — Нужно прорываться к одному из этих локомотивов. Дальше все будет немного проще. Теперь идем таким порядком: я впереди, за мной трое, и еще трое прикрывают с тыла.

Они начали перестраиваться на платформе и внезапно под гулкими сводами раздался беспокойный голос Джелло, глухо спросившего:

— Где Марбус? Марбус, куда ты отошел?

Лучи фонарей скрестились и несколько секунд судорожно ощупывали пространство, исполосовав мрак узкими лезвиями света… — Где ты, непослушный медвежонок? — рявкнул начальник охраны. Я оторву тебе уши за такие проделки!

Все остановились и замерли, прислушиваясь. Но вокруг по-прежнему стояла полная тишина. Марбус не отзывался на крики. Парня нигде не было видно…

Фонарь Найла случайно ударил в лицо Фелима. Из-под защитной маски выглядывали ошеломленные глаза, и было хорошо заметно, как от ужаса зрачки его расширились.

— Марбус шел последним в узком коридоре… — нервно крикнул молодой врач. Точно помню, что он шел за мной! Все время светил фонарем мне в голову!

— Как ты это мог определить?

— Как, как… я не мог голову повернуть без того, чтобы он не шарахнул мне светом в глаза…

— А потом… — нервно спросил Джелло. — Потом он куда пошел?

— Не знаю… — растерянно признался Фелим. — Мы остановились, когда Найл взламывал дверь, и Марбус…

Племянник Симеона лихорадочно скоблил пальцем покрытый испариной лоб, точно это помогало ему вспомнить все.

— Он… он… погасил свою лампу… с тех пор я его не видел…

— Неужели ты не слышал ничего?

— Нет… клянусь, все время я считал, что он идет за мной…

Джелло сорвал с себя маску, от души плюнул и громко закричал, не обращая внимания на осторожность:

— Марбус! Марбус, эй, отзовись, где же ты?

Ответа не было. Его громовой голос, способный перекрыть шум сильнейшей грозы, только раздробился эхом, разлетевшись во все углы под сводами искусственной пещеры.

Он ринулся в проем коридора, из которого только что появился отряд, и через мгновение из каменной трубы раздался яростный вопль, напоминающий рев взбешенного медведя.

Все одновременно кинулись в тесный проход, толкаясь и мешая друг другу.

— Он пропал! Где он? — орал Джелло оттуда, удаляясь вглубь коридора.