Шею Мастера обхватили три пары безжалостных рук. Они еще не взяли упрямца в тиски, но примерялись, как бы пожестче сдавить хватку.

— Даю тебе последний шанс! — шипел вожак бандитов. — Взвесь каждое свое слово.

— Не… стану… вас… пополнять… — прохрипел Мастер.

После чего в глазах у него потемнело.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

где вдруг вспыхивает надежда. Затем потухает, после чего и вовсе исчезает насовсем

— Бита, Бука, Бяка! — надрывался Бурбон Бидон. — Вы что, насмерть задушить его решили?!

— Но ты же сам велел выдавить из него согласие! — гулко огрызнулся Бяка.

— Согласие, а не дух вон! Если его прикончить, кто пополнит нашу численность? А ну, живо ослабить хватку! И вы — Баран, Барон, Бык, слезьте с этого прислужника или кто он там есть!

— Я-то думал, у тебя слово не расходится с делом! — проворчал Буран.

— Уж очень ты у нас сердобольный, Бурбон! Будто и не железный, — неодобрительно буркнул Барон.

Но тем не менее младшие братья подчинились старшому.

Два тела неподвижно лежали на полу. Но постепенно Мастер и ассистент стали приходить в себя после основательной обработки черных братьев.

— Видишь, к чему ведет закоренелое упрямство? — укоризненно заметил Бурбон. — Мне насилу удалось вырвать тебя из рук моих братцев. Да оно и неудивительно, что они приняли ваш отказ близко к сердцу. А ведь у нас и в мыслях не было причинить вам зло. Лучше уж обождать, пока в тебе возобладает здравый рассудок и ты передумаешь.

Мудрый Мастер не в силах был слова вымолвить — горло распухло от железно-бидонной хватки. Поэтому он молча тряхнул головой.

— Как это — нет? — воскликнул главный бандит, пытаясь скрыть злобу. — Знаешь что? Допустим, мы стоим в очереди. Причем первыми. И покуда наша просьба не будет удовлетворена, ты не сможешь исправить ни единого недостатка, восполнить ни одного пробела — ничего-ничегошеньки не сумеешь сделать.

— На это вы пойти не посмеете! — простонал ассистент.

— Вот как? — развернулся к нему Бурбон Бидон. — Неужели найдется кое-что нам не под силу?

— Помощь нуждающимся для Мастера — все равно что вода для рыбы или воздух для птиц. Если лишить его этой возможности, он погибнет, задохнется, иссохнет от горя.

— Вот и славно! — обрадовался Бурбон. — Спасибо, что просветил.

— Что же я, глупей, наделал! — схватился за голову ассистент, и из глаз у него покатились слезы.

— Ты далеко не глупей, просто всегда готов помочь ближнему. Придется тебя отблагодарить. Пусть только хозяин твой передумает, а тогда…

Затем он обратился к Мастеру:

— Значит, договорились обождать. И то правда, к чему горячку пороть? Я смотрю, ты уже малость поутих, а интересно, что ты запоешь через неделю, месяц, а то и через год. На коленях будешь умолять, чтобы мы позволили пополнить нашу численность. А мы смилостивимся над тобой и позволим. Но до тех пор — подстраховки ради — возьмем тебя под стражу. И окрестности тоже. Ни один одноглазый сурок, ни единая муха о пяти лапках, ни потерявшая домик улитка — никто не проберется, за это я тебе ручаюсь! Варись в собственном соку, а как размягчишься — дай знать. Ну а если не размягчишься, гний заживо, за неимением недостатков для исправления.